— Это невозможно, — нарочито вежливо ответил юноша. — Во время занятий посторонним вход в зал запрещен.
— Тогда лицом к стене, ноги на ширину плеч, — сказал Шальшок, с трудом сдерживая себя, чтобы не улыбнуться.
— Может мы все-таки сможем осмотреть помещение?… — Салис протянул юноше спасительную соломинку.
Землянин замер в нерешительности. Он конечно же был подготовлен ко многим нештатным ситуациям, но впервые в жизни заглянув в ствол пистолета, несколько растерялся.
— Спасибо, — не дождавшись ответа сказал Салис и направился к дверям из матового стекла.
— Подождите! — забормотал юноша. — Туда нельзя входить! Там идут занятия по психологической реабилитации…
Салис распахнул дверь.
За дверью находился небольшой, почти квадратный зал, разделенный узким проходом на две равные части. По обеим сторонам от прохода в два ряда стояли черные офисные столы. На дальней стене висели две ученические доски, на каждую часть своя. За двенадцатью ближними к доске столами сидели подростки фербийцы в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет, у ближней, стояли два стола для пинг-понга, один из которых сейчас был завален чистыми почтовыми конвертами и почтовыми марками.
Перед одной из таких досок стояла молоденькая, лет восемнадцати, фербийка с мелом в руках. Очевидно, это она написала на доске слова: «Уверенность в собственных силах, уверенность в достижении конечной цели, уверенность…» Фербийка не успела дописать, в чем еще уверенность.
— Здравствуйте дети, — поздоровался Салис, улыбнулся и спрятал пистолет в кобуру.
Дети инспектору не ответили, молча смотрели на незнакомцев. Землянин, тот что был старшим по смене, очевидно, пришел в себя, осознал что допустил оплошность впустив имперских сыщиков и теперь собирался исправить положение.
— Внимание, — сказал старший. — В здании центра — законники. Сохраняйте спокойствие. Мы с вами говорили о возможности подобных визитов и вы знаете что делать.
Подростки встали и, не проронив ни слова, направились к столу с конвертами.
Облепив стол, они, с комсомольским энтузиазмом, принялись наклеивать на конверты марки, при этом в полголоса напевая какую-то, очевидно школьную, песенку на английском языке. На их лицах были милейшие, добродушнейшие, наисчастливейшие улыбки. Имперские сыщики молча наблюдали за происходящим.
Шальшок был готов к чему-то подобному и поэтому нисколько даже не разозлился.
Салис наоборот, как будто замешкался. Монлис пересек зал и подошел к белой двери с блестящими, латунными замками и ручками.
— Если вы сломаете дверь, наш «центр» подаст на вас в суд, — затараторил юноша в темно-синем костюме. — У вас нет ордера и ваш обыск незаконен.