(А потом: кто ж рубит сук, на котором сидит?) Так вот, как раз перед отъездом мы нащупали такое гнездо, такую аферу, такого кровососа — владельца сразу трех ночных баров, и так его прижали, что он поклялся всеми святыми подарить нам по квартире в лучшем доме на лучшем этаже с террасой и подземным гаражом.
Мы с другом прикинули — он еще дешево отделался. Ничего, годик подождем и снова заявимся с подойником… От нас не убежишь. Надо только смотреть в оба, чтобы другие не перехватили. Вы что ж думаете, мы одни такие в нашем отделе? Наивные люди! Да у нас каждый второй так же вот прикармливается!
Хотите я вам скажу, какое самое страшное несчастье для работников отдела по борьбе с контрабандой наркотиков?
Не знаете? Чтобы эта контрабанда прекратилась. Чтобы исчезли наркоманы.
Тогда нам придется жить на одно жалованье. А такой беды я и врагу не пожелаю.
Нет, основной жизненный принцип гласит: «Живи и жить давай другим!». А уж кто чем живет — воровством ли, контрабандой, это его дело…
Вот такие приятные философские мысли приходят мне в голову, пока я дремлю в своем кресле.
Ах, да! Та стюардессочка, что я приметил. Надо же начинать знакомство. А то, глядишь, скоро уже посадка в Москве, и там не заметишь, как до Токио долетел.
Встаю, иду туда-сюда. Она в конце самолета дремлет в кресле. Делать ей пока нечего. И вот удача — одна.
Сажусь рядом, спрашиваю:
— Скажите, скоро Москва?
Она спросонья сначала морщится, потом сразу надевает свою служебную улыбку. Бросает взгляд в окно, словно там километровые указатели расставлены. Глядит на часы.
— Через полчаса…
— И долго в Токио задержитесь? — спрашиваю.
— Как всегда, два дня, — отвечает.
— Потом обратно?
— Да.
— А отпуск-то у вас бывает?
— Конечно.
— Когда?
— Ну… когда попрошу, — она внимательно смотрит на меня, она уже поняла.
— На лыжах катаетесь?
— Конечно, — теперь она говорит уже другим тоном, — заключается коммерческая сделка.
— У меня в горах домик, — вру я, не моргая, — вот вернусь и съезжу недельки на две.
— Если б на недельку, — говорит она озабоченно, не замечая, что опережает события.
— Можно и на недельку, а то, знаете, так тоскливо одному в горах.
— Еще бы, я понимаю, — сочувствует она, — а поблизости какой-нибудь городок, кино?..
— Все есть, все — и кино, и дискотеки, и рестораны…
— Чудесно! — радуется.
(Ничего, уж когда дома встретимся, то придется тебе примириться с моей холостяцкой квартирой, тогда поздно будет спрашивать, где домик в горах).
— Как вас разыскать, когда вернемся? — спрашиваю.
Она дает мне номер телефона и безразличным тоном замечает: