— А то в Токио наскучаюсь…
Ну, уж это кукиш: в Токио пусть меня развлекают мои японские коллеги.
— Жаль, — говорю, — что у меня там свободной минуты не будет, но зато уж в горном домике…
Тут, к счастью, приходит другая стюардесса (тоже между прочим ничего), и я, перемигнувшись со своей будущей подружкой, удаляюсь на место.
Пассажирам надоело сидеть, они то и дело встают, подходят к знакомым, идут в уборную, откуда возвращаются, распространяя вокруг запах одеколона. Слышны смех, излишне громкие крики (кое-кто нанес серьезный ущерб запасу спиртных напитков в баре). Из салона первого класса выходит один из моих подопечных — тот, что с переломанным носом, и не спеша направляется в хвост самолета в туалет. (С чего бы это? В первом классе есть свой). По пути внимательно разглядывает пассажиров. На мгновенье наши взгляды встречаются. Я весь съеживаюсь, дрожь проходит по спине. Ну и взгляд! Да, не хотел бы я встретиться с этим типом на ринге, тем более в темном переулке. Да вообще где-нибудь. Как хорошо, что мы летим в самолете, из которого не выйдешь на ходу. А если б я должен был следить за ним на улицах города пешим порядком или в машине, даже в поезде? За таким последишь! Они тебя в одну минуту засекут, и тогда уж за мою жизнь я не дал бы и полгроша.
Он также не спеша возвращается на свое место. Ну и спинища! Сколько он может весить? Небось, под сотню. Интересно, схватись мы, справился бы я с ним с моими дзю-до, каратэ и саваттой? Наверняка нет. Он бы одним этим своим взглядом меня парализовал. Удав! Нет, в таких случаях лучше вспомнить, как я когда-то бегал стометровку…
На световом табло загораются обычные предупредительные надписи: «Застегните ремни…» и раздается бархатный голос стюардессы: «…через несколько минут мы совершим посадку в московском аэропорту Шереметьево. Стоянка один час».
Смотрю в окно. Мы еще довольно высоко. Внизу обычные пестрые квадраты полей, зеленые пятна лесов, синие ленточки рек, посылающие порой в глаза яркие вспышки — погода солнечная. Становятся видны серые нити дорог, они все шире, уже можно разглядеть букашки-машины. Появляются селения, фермы (или у них не фермы, а как это? — колхозы).
Мы уже совсем низко. Под нами протянулся широкий канал или река, озера, заводи. Плывут во всех направлениях большие белые корабли, несутся катера на подводных крыльях, а вот целая флотилия парусников, наверное, какие-нибудь гонки яхт. Жутко интенсивное движение, прямо как на главных улицах большого города! Не канал, а Бродвей.
Какие-то белые башенки, словно маяки.