– И нам придется возвращаться, – продолжал Иван Иванович. – И мы ничего не узнаем, потому что понадеялись на ваш танк и на ваших киберов. Надо было рискнуть и прорываться на турболете.
Иголочки кололи уже плечи и бедра.
– Хорошо, – сказал Полесов. – Пристегнитесь.
Иван Иванович замолчал. Физики пристегнулись к креслам широкими мягкими ремнями.
– Готовы? – спросил Полесов.
– Готовы…
Полесов выключил свет и положил ладони на рычаги управления. Глухо заворчал двигатель, танк качнулся. Что-то отвратительно захрустело под гусеницами. Впереди был плотный, непроглядный туман. Быстрые иголки бегали теперь в спине. Омерзительное ощущение. И не хватает воздуха. «Тестудо», гудя и дрожа, становится на корму. Выше, выше… Толчок, лязгают челюсти. Впереди туман. Еще выше, к самому небу! Слепая машина взбирается по склону бесконечно высокой горы, а с той стороны – пропасть. А в реакторе с воем рвется из магнитных цепей лиловое пламя плазмы. Сейчас…
Полесов оторвался от перископа и мельком взглянул на приборы. Если показания приборов правильны, реактор «Тестудо» через секунду взорвется. Но приборы врут. Их сбивают внешние влияния, которые забираются под тройную шкуру высшей защиты.
Танк перевалил через вершину и начал спуск. Руки онемели, иголочки пляшут где-то рядом с сердцем. Скоро одна уколет – и конец. Скоро плазма лизнет стенки реактора – и конец. Рядом болтается в своих ремнях Беркут, безвольный, как кукла.
Очнувшись, Беркут увидел освещенный экран, словно окно из темной комнаты на лесную поляну. Тумана больше не было. Экран работал прекрасно, были видны мокрые кусты, и мокрая трава, и мокрые голые стволы. Неба не было видно. На поляну вышло огромное животное и остановилось, уставившись на «Тестудо». Беркут не сразу понял, что это лось. У животного было тело лося, но не было его горделивой осанки: ноги искривлены, голова гнулась к земле под чудовищной грудой роговых наростов. У лося вообще очень тяжелые рога, но у этого на голове росло целое дерево, и шея не выдерживала многопудовой тяжести.
– Что это? – нехорошим голосом спросил Иван Иванович.
Беркут понял, что Иван Иванович тоже был в обмороке.
– Лось, – сказал он и позвал: – Петр Владимирович!
– Я, товарищ Беркут, – отозвался Полесов. У него тоже был нехороший голос.
– Выбрались, кажется?
– Кажется… Неужели это лось?
– Это лось с той стороны, – сказал Иван Иванович голосом биолога. Он удивительно хорошо умел подражать голосам других людей.
– Как вы себя чувствуете, товарищи? – спросил Беркут.
– Прекрасно, – ответил Иван Иванович.
– У меня болит щека, – ответил Полесов. – Но приборы опять в порядке.