– Мы помолвлены.
Он устремил взгляд на грязь под ногами и, казалось, переваривал это известие. Она понизила голос:
– Можем мы где-нибудь поговорить?
Его ястребиные глаза на мгновение обратились назад.
Как бы усердно ни тренировались рыцари Марка, они не шли ни в какое сравнение со своим господином в его способности соревноваться, воспринимать впечатления и приспосабливаться к новым обстоятельствам. Марк обладал умением мгновенно складывать и вычитать достоинства и слабости противников, и они оказывались поверженными этими смертоносными расчетами.
С минуту он смотрел на нее, потом жестом указал на башню. Слуги провожали их взглядами, пока они шли туда, и отводили глаза. Стук их шагов по булыжнику, а потом шелест по. тростнику, казалось, отзывались в ее сердце как удары грома. Какого рода пакт предстояло ей заключить?
Они расположились в темном углу огромного холла. Казалось, в этом помещении нет ничего, кроме темных углов, паутины да тощих псов с торчащими ребрами.
Марк приказал принести еду и выслал слуг из комнаты.
– Какие у вас известия с юга, Марк? – спросила она, как только холл опустел. – У меня в последние дни нет оттуда никаких новостей. В каком мы положении?
Марк перестал жевать хлеб:
– Скажите мне, Гвин, кого вы имеете в виду, говоря «мы», – себя и Стефана?
– Я имею в виду тех, кто присягал королю, – огрызнулась она.
– Ну так вот, Гвин, наши дела таковы: на престол сядет Генрих фиц Эмпресс. Это ясно. Все бароны переходят на его сторону.
– Хотите сказать, что и вы переходите? – заметила она с горечью.
– Я – нет. Пока еще нет. – Он пожал плечами. – Страна будет принадлежать Генриху. Это всего лишь вопрос времени.
– Только если люди, подобные вам, отдадут ему страну.
Он бросил на нее равнодушный взгляд.
– Ваша верность, как и всегда, – проявление отваги, Гвин, но она бессмысленна.
– Она имеет для меня тот смысл, – произнесла она сквозь стиснутые зубы, – что каждое утро, просыпаясь, я могу примириться с собой.
– Хотите сказать, что я на это не способен? Или что я не должен?
Он сунул в рот кусок сыра.
Она бросила на него гневный взгляд:
– Верность не товар, который можно купить или продать.
– Именно товар.
Его глубоко посаженные глаза на худощавом лице холодно оглядывали ее.
– Вы дитя, Гвин. Те, кто пользуется преданностью, о которой вы говорите, только получают выгоду от этой преданности. Выпестованных ими преданных людей используют, а потом отбрасывают прочь, и смрад от этого жертвоприношения разносится быстро и далеко. Неужели я похож на кого-нибудь из них? Право же, вы меня удивляете. Я считал вас умной.