Следующее письмо мало чем отличалось от предыдущего. Только было длиннее.
«Моя бесценная! Я был не прав, посылая за тобой. Не могу отозвать Майлза назад, но если ты еще не уехала, оставайся там. Не приезжай в этот ад. Здесь не прекращаются песчаные бури, постоянно дует ветер и бои не кончаются. Если ты приедешь, я не смогу ясно мыслить. Оставайся дома. Создай для нас дом. Я вернусь к тебе. Я хочу сына и столько дочерей, сколько ты сможешь мне подарить или сколько потребуешь от меня.
Прежде всего береги себя. Это главное.
Любовь моя, все идет не так хорошо: и для нас, и для Господа нашего, во всяком случае здесь, в Леванте[7]. Я молился Господу в надежде на то, что эти письма дойдут до тебя и что ты не покинула «Гнездо». У нас осталось еды всего на несколько дней. Вода затхлая, лошади мрут и падают прямо под нами. Пусть Господь пощадит нас и сохранит тебя дома. Я хочу вернуться домой, чтобы быть с тобой в нашем любимом «Гнезде». Единственный свет во мраке – наш дорогой Жонесс. Когда вернемся, следует сделать для него что-нибудь особенное. Не попросишь ли своего отца, чтобы он подарил ему какую-то часть этих чертовых валлийских холмов? Жонесс полюбит их дикость, как я люблю его. Только благодаря ему я смог продержаться так долго в надежде на то, что увижу тебя снова.
Элли, любовь моя, мы получили это».
Гриффин медленно поднял голову. Это были письма его отца. Адресованные его матери.
Кристиан Соваж писал своей жене Алиеноре, известной всем под именем Элли.
Значит, отец Гвиневры сидел у огня, читая эти письма ночь за ночью. Любовные письма Кристиана Соважа, адресованные его любимой жене, в которых он сообщал ей о своей любви к де л’Ами. До того как все рухнуло.
Возможно, де л’Ами раскаивался после всех этих лет? Возможно, раскаяние сокрушало его душу, когда он сидел в темноте у огня?
Пальцы Гриффина сжали край пергамента. Ему пришлось приложить усилие, чтобы заставить их расслабиться. Какая удача, что в последнем письме речь шла только о сокровище. Тогда пришел конец любви. Они нашли сокровище. Или им его отдали. И все же это случилось. Наследник Карла Великого в лице его отца наложил лапу на какую-то часть сокровищ, хранившихся в Святой земле. И теперь его кровь бурлила в жилах Гриффина, заставляя его желать этого сокровища со страстью, граничившей с отчаянием. Как и его отца. Как и отца Гвиневры.
Он рывком поднялся на ноги.
– Куда ты? – воскликнул потрясенный Алекс.
– К Гвиневре.
Он распахнул дверь и вышел.
Гвин была внизу, в своем розарии. Она бродила между кустами роз, между рядами подстриженных колючих веток. Вечер был пурпурным и холодным, но она не замечала этого. Ей надо было успокоиться, избавиться от нервной энергии, пока не вернется Гриффин и пока она не расскажет ему правду. И от этой мысли у нее кружилась голова и она испытывала одновременно облегчение и страх.