— Теперь моя очередь задавать вопросы, нет?
— Хорошо. И что тебя интересует?
— Что у вас произошло в Цыганском городе?
— Лютик и двое из людей пробрались на подворье баронессы. Твой кузен наложил на всех цыган до которых успел дотянуться, свои матрицы и собирался проделать тоже самое со всем городом. Пятерых драконов, которые в тот момент проживали непосредственно в Дабен-Дабене, он отравил, прыснув во все колодцы какой-то яд, который портит драконьи крылья. Двое из них до сих пор не оправились, но быстро идут на поправку, остальные уже восстановились. Но им, на самом деле, просто повезло с приземлением, потому что крылья начали рваться прямо в полете. Ты не знаешь, что это за яд?
— Знаю.
— А противоядие?
— Я мельник, а не аптекарь.
— И?
— Мне нравятся драконы, глупо звучит, правда?
— Нет. Почему же? Мне даже интересно, зачем вы вдвоем дракона ходили искать, и чем все дело кончилось. Но об этом потом. Так что там с противоядием?
Масочник поджал губы, снова покосился на Шельма и, отвернувшись, кивнул.
— Могу показать и рассказать.
— Лучше записать и научить.
— Лучше.
— Покажи свою маску.
— Что?! — Гиацинт так резко повернулся к нему, что Веровек, попавший в его поле зрения, непроизвольно отшатнулся, а Шельм инстинктивно прижался к боку оставшегося невозмутимым Ставраса.
— Покажи свою маску, — совершенно ровным голосом повторил лекарь.
— Нет, — быстро взяв себя в руки, отрезал тот.
— Ты ведь хочешь узнать, откуда узнал я?
— Я уже знаю. От него, — кивнув в сторону Шельма, бросил Гиацинт раздраженно.
— А откуда знает он?
— А ты знаешь, что для масочника обозначает демонстрация маски вне клана?
— Мне хочется верить, что доверие.
Они долго смотрели в глаза друг друга. Шельм не спешил отстраняться от Ставраса, с другой стороны от шута нервно заерзал на лавке Веровек. Михей во главе стола оглаживал седые усы и не вмешивался до поры до времени. Муравьед сидел тихо, но руки с бедра своего масочника так и не убрал, напротив, не сильно сжал его, то ли в успокаивающем, то ли в подбадривающем жесте. Гиацинт поставил локти на стол, сцепил пальцы в замок, положил на них подбородок. Все это не отрывая взгляда красных глаз от лица Драконьего Лекаря. А все остальные, кроме Муравьеда, смотрели на него самого, выжидая.
Масочник прикрыл глаза красными, как волосы на голове, ресницами, и на его щеке медленно начала проступать маска. Сначала маленькая, миниатюрная, она постепенно разрасталась, становясь выпуклой, объемной, пока не заняла собой всю щеку. И только тогда тонкие пальцы Гини отделили ее от тела и положили на стол перед лекарем на то место, на котором предупредительный Муравьед раздвинул тарелки. Но даже на столе маска продолжала расти, пока не приняла свои истинные размеры. Маска, закрывающая лишь глаза и пол лица, оставляя открытыми лоб и рот с подбородком, такова была Коломбина, украшенная под цвет волос своего масочника красными перышками и маленькими рубиновыми капельками.