Жакет узкий, с узким рукавом, и если я не буду махать руками, конверт едва ли выскочит наружу.
Я не показываю вида, что почувствовала облегчение. Письмо должно исчезнуть, я его куда-нибудь выброшу, прежде чем они…
— Может быть, вам помочь? — спрашивает Шербаум у меня за спиной.
— Спасибо. Уже готово.
Я запираю чемодан. Обыскивать женщину может только женщина — таков закон. Как хорошо, что я была замужем за юристом!
— Можно? — спрашивает Шербаум.
— Да.
Андерсен берет чемодан и выходит с ним из номера.
Снова я между ними, посередине. Нет никакой возможности бросить конверт в мусорный ящик или еще куда-нибудь.
Ребенка не надо во все это впутывать. Ей уже за двадцать. Последние четыре-пять лет я мало что о ней знаю. Разве она еще ребенок? Я думаю, да. Я, конечно, могу и ошибаться. Для того, кто любит, предмет его любви не предстает в истинном свете, и прежде всего — для матери. Черт возьми!.. Звучит, как цитата из какой-нибудь желтой газетенки, где некая тетя пишет таким стилем в разделе «Почтовый ящик»…
Мы подошли к лифту. Я так и не сумела избавиться от этого сумасшедшего письма. Письма, которое в руках обвинения может служить ключом к загадке следствия. Письма, из-за которого меня лет на двадцать упрячут за решетку. Я должна его непременно…
Туалет! Слева от лифта. Дамский. Шербаум не может мне запретить сходить в туалет. Сопровождать меня туда он вряд ли будет.
— Позвольте, герр комиссар, — сказала я, подойдя к двери дамского туалета.
— Минуточку! — Он взглянул на меня. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Никогда раньше я не встречалась с такой выдержкой. Он великолепно смотрится. Нет-нет, не в сексуальном плане, то есть… Если он потеряет самообладание… Он его не потеряет, нет. Но если…
Интересно, какой он мужчина? Как блестят его глаза, когда он целует?
— Один момент, — повторяет Шербаум и кладет мне руку на плечо. — Я не имею права отпустить вас одну.
Это звучит почти отечески, словно он боится за меня.
— Но… — Я не в состоянии протестовать.
— Один момент, фрау Этьен, — говорит он в третий раз. — Поставьте чемодан, Андерсен, — приказывает он блондину, — пройдите в открытую комнату и попросите девушку, которая ее убирает, сюда.
Андерсен выполняет приказ.
— Мы не можем вас отпустить одну, фрау Этьен, — говорит Шербаум снова, словно извиняясь, и продолжает: — Потому-то нас и двое, что арестованная женского пола. Таково предписание. Оно покажется вам нелепым, но поймите, если задержанная пожалуется: «служащий полиции ко мне приставал» или что-нибудь в этом роде… Вы себе не можете представить, что тогда…