К нам приблизилась полная девушка в белом фартуке:
— Вы звонили?
— Да, — сказал Андерсен.
— Мы вынуждены просить оказать нам услугу, — смешавшись, пробормотал Шербаум.
Девушка повернулась к ному и поджала губы:
— Какую?
Шербаум назвал свою фамилию, сказал, что он из криминальной полиции — большие глаза девушки в этот момент стали еще больше, — и объяснил, что просит меня сопровождать, поскольку мне захотелось в туалет.
— Дверь оставьте открытой — дама должна быть у вас в поле зрения, — сказал он без тени смущения.
Это было первое активное действие с его стороны.
— Все ясно? — спросил он.
— Да, да, конечно… — запинаясь, ответила девушка и внимательно поглядела на меня.
— Если что — позовите! Мы будем здесь — неподалеку, — сказал Шербаум, успокоившись… Затем он обратился ко мне: — Ну, фрау Этьен, пожалуйста, передайте мне, перед тем как уйти, документ или письмо, которое у вас в рукаве.
Он протянул руку.
Она показалась мне огромной и бледной.
Письмо! Боже мой!
Почему все так вышло?
Кто-то кричит. Это я…
Все. Темнота.
Письмо…
Где я? Чувствуется запах сигары. Что это за лампа? Что за комната?
Кто этот человек возле моей постели, который держит меня за локоть? Что случилось? Я не вижу его глаз: свет из окна отражается в его очках.
Я его не знаю. У меня болит распухший язык. Во рту противный привкус крови.
Сзади человека стоит другой. Он тоже носит очки и смотрит на меня сверху вниз. Он курит небольшую сигару. Его лицо я уже где-то видела…
Ах да, Шербаум.
— Как дела? — спрашивает стоящий у меня в головах незнакомец и отпускает мой локоть.
— Извините, — говорит он, — и называет фамилию, которую я не разбираю. — Я врач из этого отеля.
Письмо!
Я хватаюсь за правый рукав. Письма в нем нет.
— Вы в состоянии, фрау Этьен, дойти до машины или нужны носилки?..
— Спасибо, я думаю, что смогу идти.
Врач подставляет руку под мое плечо, чтобы помочь подняться. Я подымаюсь. Легкое головокружение. Я привожу в порядок свою юбку. Делаю несколько неуверенных шагов.
Проходя мимо зеркала, смотрю в него и пугаюсь своего лица, отраженного в нем.
— Пошли! — говорит Шербаум.
«Живо, Этьен, вперед», — слышится мне. Пустяки. «Номер двадцать, выходите, вода нагрета», — раздается где-то по соседству.
Ерунда! Возьми себя в руки! Ты же его не убивала. Это ты обязательно должна доказать.
Но — письмо…
Передо мной идет врач, сзади — Шербаум. Мы выходим из комнаты и покидаем отель.
Снаружи, в коридоре, стоит Андерсен — красавец-блондин. Лифт. Спускаемся вниз. Молчание. Шербаум вдавливает сигару в пепельницу. Врач покашливает. Я внезапно, видимо, под влиянием этого покашливания, а также запахов табака и рома, которые распространяет врач, чрезвычайно отчетливо вспомнила своего учителя математики в Макленбурге.