— Что за набат? Кто велел его бить? Пожар али какая другая тревога?
И нигде не слышалось ответа на эти тревожные вопросы; только кто-то со стороны отозвался:
— Едет! Едет! Али ослепли?
— Кто едет?! — повторили сотни голосов.
— Царский посланец едет! — крикнули сторожа с вышки.
Тут уж все дальнейшие объяснения стали не нужны. Все взоры устремились на дорогу, с которой доносился топот бешеной скачки всадника.
Лихо привстав на стременах, этот всадник еще издали махал шапкою… Все еще издали узнали в нем стольника Александра Милославского, который в последние полторы недели почти безвыездно дневал и ночевал в слободе, принося сюда от царевны то вести, то ласковые речи, то щедрые подарки и посулы.
— Православные! — кричал всадник во все горло, на всем скаку осадя взмыленного коня среди толпы, скопившейся у съезжей избы. — Православные! Злодеи Нарышкины старшего царевича Ивана задушили… добираются до всего царского корени! Спешите! Царевна молит вас прийти к ней на защиту!
Общий, неистовый, неудержимый рев толпы раздался в ответ на эту диковинную речь. Никто не спрашивал, не допытывался у посланца — когда, и кто, и где совершил страшное злодеяние… Все бросились за оружием. Хватали только копья да бердыши… Многие даже сбрасывали с себя строевые кафтаны на руки жен и дочерей, готовясь идти в одних рубахах. По знаку, данному выборными и десятниками, бубенщики и барабанщики двинулись вперед и грянули разом что-то нестройное и оглушительное… Вся толпа стрельцов заколыхалась, блестя на солнце бердышами и стальною щетиной.
— Идем разобраться в царских изменниках! — громко кричали в рядах, и эти крики сливались с треском барабанов и гуденьем бубен в один сплошной, страшный гул.
XXII
Страшная действительность
Доктор Даниэль также не мог долгое время заснуть в эту страшную, грозную и бурную ночь. Расстроенный своими неудачами последних дней, тревожимый отовсюду получаемыми сведениями о возрастающих волнениях в стрелецких слободах, он очень беспокоился об участи своей семьи и утешался только приготовлением к свадьбе дочери, которая назначена была на 15-е число. Решено было даже так: Лизхен должна будет накануне свадьбы отправиться в Немецкую слободу и там остаться до венчанья в семье пастора, а отец и брат приедут туда же поутру…
Долго проворочавшись на постели, доктор Даниэль, наконец, заснул, думая о тех последних приготовлениях, которые ему предстояло сделать для завтрашнего свадебного обеда и приема новобрачных в своем доме, где Михаэль уступал им на время свои две комнаты, пока отстроится для них особый флигелек.