— Однажды, ты станешь ослепительной красавицей, Дани, — сказала я ей. — Так что фильтруй речь, если хочешь болтаться со мной.
Она закатила глаза. Она бросила на прилавок письмо и, облокотив свой велосипед на него, направилась к газетному стенду. Но до этого я поймала её пораженный, задумчивый взгляд. Она запомнит мои слова. Она будет цепляться за них в самые худшие моменты её жизни, они предадут ей сил пережить их. Моя тетя Эйлин однажды пообещала мне, что когда-нибудь я стану красавицей. И это в свое время очень сильно мне помогло.
— Нашла его на тротуаре, — не оборачиваясь, сказала она мне. — Эти чертовы почтальоны не могут попасть даже в почтовый ящик.
Она сделала акцент на ругательстве. В её глазах горел вызов. Она ждала, что я исправлю её. И вполне возможно, что я бы так и поступила, не схвати она со стенда журнал «Hot Rod»
Хороший выбор. Я бы выбрала тот же журнал в её возрасте.
— Ты знаешь, что рядом с этим магазином находится целый район опасных невидимых?
— Ты говоришь про Тени? — сказала я, рассеянно просматривая почту. — Да. Я называю это Темной Зоной. В городе я нашла три таких.
— Ты придумываешь такие классные названия. А тебя не пробирает дрожь от столь близкого соседства с ними?
— Меня пробирает дрожь уже от самого факта их существования. Ты ведь видела, что они оставляют после себя?
Она задрожала.
— Да. Ровена посылала команду, в которую входила и я, чтобы найти тех, кто однажды ночью домой так и не вернулся.
Я покачала головой. Она была слишком молода, чтобы видеть такое количество смертей.
Она должна читать журналы и думать о симпатичных парнях. Между флаеров и купонов, в самой середине, лежал конверт. Я уже видела такой раньше: простой, плотный, почти белый пергамент.
Без обратного адреса.
На этом конверте был дублинский почтовый штемпель, поставленный два дня назад.
МакКайла Лейн а/я «Книги и Сувениры Берронса». Было напечатано на нем.
Я разорвала пакет дрожащими руками.
“Сегодня вечером я говорила с Maк.”
Я закрыла глаза, мысленно подготавливая себя, затем открыла их снова.
“Было таааак приятно услышать её голос! Я могла представить, как она лежит на своей кровати, растянувшись на стеганном, радужном одеяле, которое сделала для неё мама. Оно износилось по краям от бесчисленного множества стирок, но она отказывалась выбросить его. Закрыв глаза, я могла почувствовать аромат испеченного мамой яблочного пирога с карамелью, корочка которого была посыпана орехом-пеканом. Я могла услышать папин голос на заднем плане с нашим соседом — стариком Мерли они смотрели бейсбольный матч, вопя на Бравеса, как будто его способность поразить шар зависела от громкости их криков. У меня было такое ощущение, что дом находился в миллионах, а не всего в четырех тысячах миль от меня. Один восьмичасовой перелет и я могла увидеть их.