— Пижон, — сожалеюще сказал Павлик. — Не бойся, больше бить не буду. Садись, а то свалишься. — Он ногой придвинул к потерпевшему стул. — Только не капай гемоглобином…
Наконец Степан обрел дар речи:
— Ты это зря, Павлик, и ты, Миша, зря. Мы же только заскочили посмотреть на нее. Мы побились об этот… заклад. Миша говорит: наверняка это никакой не Страдивари, эрзац, держу пари. А я говорю — хорошо. Пойдем, убедишься…
Павлик словно не слышал. Он скинул плащ, аккуратно повесил на плечики в шкафу.
— Отправляйся-ка на кухню и принеси чайник холодной воды. Окажешь дружку первую помощь.
Титан сидел на стуле и дрожащей рукой прижимал платок к носу — платок быстро намокал темным. Когда Степан вернулся, Павлик сказал серьезно:
— Вы — решительные дилетанты и дураки. А я предпочитаю умных профессионалов. Теперь — ариведерчи. Эх вы, сыновья Паниковского от Шуры Балаганова!
Вот почему Степан, вопреки колоссальным усилиям, отбыл в заокеанское турне без скрипки великого кремонца.
Николай Николаевич Белецкий приехал в Москву вечером и остановился в заказанном номере гостиницы «Украина». Он предвкушал встречи с товарищами, но… судьба распорядилась так, что все его планы пошли прахом.
Утром, когда он, позавтракав в ресторане, поднялся к себе, чтобы надеть пальто и отправиться в город, его остановила дежурная по этажу:
— Товарищ Белецкий, если не ошибаюсь? А вам уже звонила дама… — Молодящаяся дежурная прищурилась кокетливо и лукаво.
Николай Николаевич почему-то смутился и неожиданно для себя ответил:
— Не судите по себе, мадам. — И тут же спохватился: до чего ж грубо, до чего ж глупо!..
Но было уже поздно — дежурная поджала губы и официально-ледяным тоном отчеканила, не поднимая глаз:
— Вам звонили из Министерства морского флота. Просили немедленно позвонить по этому номеру. — Она резко подвинула на край стола листок бумаги.
— Извините, — растерянно произнес Белецкий и повертел в руках бумажку, словно так легче было разгадать, что крылось за этим звонком. — Извините, — виновато повторил он и быстро зашагал к себе.
— Ключ! — вдогонку ему крикнула дежурная. — Вы же забыли ключ! — И про себя пробормотала: — Тоже мне, морской волк… Небось моря не видел… Бурбон!..
В своей комнате Николай Николаевич сразу же набрал номер и назвал себя.
— Одну минуту. — Девичий голос на том конце провода дрогнул. И почти сразу: — Говорите, пожалуйста, Николай Николаевич.
«Ого, знает меня по имени-отчеству! — еще больше удивился Белецкий. — Ребус, да и только!»
— Наконец-то вы объявились, товарищ Белецкий, — сказал звучный баритон, и за его сановной строгостью Николаю Николаевичу вдруг почудилось что-то мучительно знакомое, далекое, нет, не забытое, но осевшее в девонских глубинах памяти.