Он понимал, каким риском чревато последнее. Враг, прознав, что все его силы сосредоточены в пределах одной усадьбы, не преминет с ним разделаться. На такой шаг нетрудно решиться, не чувствуя за спиной неприятельского резерва, способного выручить своего короля или хотя бы отомстить за его гибель.
— Неподалеку отсюда есть маленький городок. Большая часть ваших солдат уже туда направляется, — сообщил отец Митек. Он помолчал и прибавил: — Проверка необходима. Мы не имеем представления, что у нас с вооружением, с амуницией, с провиантом. Вы сами не раз говорили о том.
Король дернул бровью.
— Да, знаю я, знаю, — поморщился он. — Хорошо, я надеюсь, что граф войдет в мое положение.
— Я все ему объясню, — сказал отец Митек, направляясь к дверям.
— Нет, — возразил Стефан. — Если понадобятся какие-то объяснения, я дам их сам. Не вижу необходимости препоручать это тебе.
Иезуит покорно склонил голову.
— Как вашему величеству будет угодно, — произнес, потупившись, он.
Стефан Баторий смягчился.
— Терпение и расчетливость — вот путь к выигрышу, отец Митек. Мне нужен граф, он единственный человек, способный воплотить мой замысел в жизнь. И потому сейчас для меня по-настоящему важно лишь это.
— Счастлив служить вам, ваше величество, — пробормотал монах, покидая гостиную загородной усадьбы, прихотью случая превращенную в воинский штаб.
Как только он удалился, Стефан встал с кресла и заходил по комнате — быстро, но немного враскачку, чтобы не чувствовать неприятного щелканья в суставе больной ноги. Несмотря на сильное утомление, в нем оживала привычная тяга к авантюризму. Надо бы помолиться, подумал он, но перед его внутренним взором уже всплывало письмо некоего московита. Торговец одеждой, часто наведывавшийся на Русь, клялся, что этот промасленный, облепленный воском пакет вручил ему прямо в Москве какой-то с виду служивый русский. Если послание и впрямь подлинное, могла завязаться нешуточная интрига, позволяющая обрести влияние на царя Ивана и укротить к своей выгоде его нрав. Ракоци, судя по тому, что о нем говорили, вполне годился на роль ее главного действующего лица.
В дверях появился отец Митек.
— Граф Сен-Жермен, — объявил он, неохотно давая гостю дорогу.
— Ваше величество, — с ясно выраженным старомодным акцентом произнес гость, снимая соболью шапку, но не опустился перед королем на колено, а поклонился ему на итальянский манер. Во всем его одеянии — от черного бархатного ментика до черного же, расшитого серебром доломана, по которому шел ряд рубиновых пуговиц, — угадывался отменнейший вкус. Костюм дополняли великолепной шерсти рейтузы и маленькие сапожки на каблуках, явно стачанные на заказ, а не купленные в какой-нибудь лавке.