Лицо брата было мрачно, если не сказать больше.
– Мне это необходимо к завтрашнему дню или же у меня будут неприятности! – воскликнул он. – Я просто не знаю, к кому еще мне обратиться. И если бы ты попросила его, то он…
– Я сказала – нет.
Стоя в разных концах студии, они не спускали друг с друга глаз. Марни стояла в так хорошо ему знакомой позе, скрестив на груди руки, всем своим видом выражая упрямство и непреклонность. На ее холодном лице читался категорический отказ, так же как, впрочем, и во взгляде, брошенном на белую повязку, поддерживающую его руку, и свежий синяк, украшающий щеку.
Она нетерпеливо взмахнула рукой.
– В прошлый раз, когда ты уговорил меня пойти и попросить Гая, мне пришлось прослушать его получасовую лекцию о твоем слабом характере и о моей глупости, заставляющей тебе потакать! – напомнила она Джеми. – Я не предоставлю ему удовольствия повторить этот спектакль, даже если тебе из-за этого для разнообразия придется немного поломать голову над своими проблемами!
– Никогда бы не подумал, что ты способна так меня подвести! – воскликнул Джеми. – Мы оба знаем, что Гай все еще с ума по тебе сходит! Он никогда не откажет тебе ни в…
– Джеми!… – в голосе ее прозвучала угроза. Затрагивать ее отношения с Гаем Фрабосой, довольно непростые, временами даже враждебные, было достаточно рискованно даже и в более спокойной обстановке, и ее брат смущенно переступил с ноги на ногу.
– Но ведь это же правда, – пробормотал он, стараясь не смотреть ей в лицо. – В прошлый раз, когда это произошло… – он все же продолжал гнуть свое, – я, конечно, понимаю, что сам во всем виноват, и, очевидно, Гай был прав, когда выгнал меня, но…
– Он выгнал не тебя, – возмущенно перебила его сестра. – Это была я! Это не тебе пришлось краснеть, когда он смешивал с грязью нашу семью, а мне! И уж, конечно, не тебе нужно было выслушивать все, что он думает, не имея возможности сказать хоть слово в ответ, – закончила она. – Это была именно я!
– Тогда давай я попробую уговорить его…
– Ты? – фыркнула она и бросила на него уничижительный взгляд, от которого он весь съежился.
Джеми был не из тех, кого любил Гай. По правде говоря, он был скорее из тех, кого он терпеть не мог.
– Как видно, ты действительно потерял всякую надежду, если полагаешь, что можешь сам обратиться к столь важной персоне, – с издевкой сказала она. – Он же из тебя за полминуты сделает отбивную, и ты это прекрасно знаешь.
– Но если ты…
– Нет!
– О Боже, Марни. – Джеми тяжело опустился в кресло, его щуплая фигурка сгорбилась, всем своим видом выражая полное отчаяние.