В это же время Венеция превратилась в интеллектуальный центр Италии. Прошло тридцать лет с тех пор, как дож Кристофоро Моро выдал в 1490 году первую лицензию на печатание книг. Теперь в городе печаталось больше книг, чем в Риме, Милане, Флоренции и Неаполе, вместе взятых. Еще в 1490 году репутацию города как центра книгоиздания поднял великий печатник и гуманист Теобальдо Пио Мануцио, более известный как Альд Мануций, который поселился в Венеции. Установив свои прессы на площади Сан-Августино,[233] он посвятил себя делу, занявшему его последующие 25 лет: редактированию, печати и публикации полного канона греческой классической литературы. Издательство называлось «Академия ди Альдо», оно объединяло виднейших ученых того времени. В течение нескольких месяцев в него входил даже Эразм Роттердамский, ставший близким другом семьи Мануцио (хотя он и находил их обеды несъедобными). Успех предприятия был таков, что до своей смерти в 1515 году Альд выпустил под своим фирменным знаком с дельфином и якорем не меньше 28 изданий греческой классики. Благодаря ему книги стали доступны не только богатым. Они продавались дешево и в таких количествах, которые до этого и представить себе было нельзя. Немецкие и фламандские купцы быстро наладили экспорт книг в Северную Европу. За годы Камбрейской лиги бедствия, которые терпела республика, никак не сказались на ее активности.
И конечно, венецианцы, богатые и бедные, образованные и невежды, не забывали веселиться. Как замечает в своем дневнике Джироламо Приули, карнавал 1510 года праздновался с такими многочисленными увеселениями, фейерверками и маскарадами, будто в город вернулся золотой век. На праздновании свадьбы Франческо Фоскарини ди Николо и дочери Джованни Вениеро, главы Совета десяти, за ужин сели 420 гостей, затем последовал причудливый бал-маскарад с певцами и танцорами, театральными представлениями, шутами и акробатами. Все это продолжалось, пока не поднялось солнце.
Одежда горожан становилась все более и более богатой, несмотря на периодически принимаемые правительством законы против чрезмерной роскоши. Неоднократно историки последующих времен предполагали, что венецианцы, купаясь в роскоши и удовольствиях, пытались таким образом бороться с отчаянием и забыть о тех неприятностях, которые происходили вокруг. Но такое мнение совершенно не вяжется с традиционным характером этого народа. Они ничего не забывали и не пытались это сделать. Когда 16 мая 1510 года ужасный шторм выбил большое стекло в окне зала Большого совета во время заседания сената, собравшегося там из-за страшной жары, и одновременно сломал крыло у льва святого Марка, сидящего на колонне Пьяццетты, многие (в том числе и Марино Сануто) поспешили увидеть этом страшное знамение грядущей катастрофы. Но праздникам венецианцы всегда отдавали должное. На протяжении всей своей истории они любили красоту и торжественность, и никогда этого не стыдились. Потеря империи, прекращение торговли, даже гибель их любимой республики — все эти ужасные события не казались достаточной причиной сменить вековые обычаи. Напротив, если Венеции предстояло погибнуть, она предпочитала погибнуть как жила — прекрасно, во всем своем блеске.