— Ничего — дотяну до генерала, выкуплю ее у тебя — для личного дворника сойдет.
— Ха! Сережа! Ну не смеши! До генерала! Язык у тебя не шершавый и очко неразработанное — не светят тебе генеральские лампасы при таких раскладах! Так что и не мечтай. И вообще — дергай ты давай оттуда. Хватит в солдатиков играть — набегался уже, не маленький. Пенсия у тебя армейская будет — не пропадешь. Я вот ушел, и ни разу еще не пожалел. Надо жить в свое удовольствие. Ты что, жрать сюда пришел?! В России вообще кормить перестали?! Пора по второй. Пей кацапчик, покуда пан добрый. Давай — за нашу искреннюю и великую дружбу! Чтоб мы пореже били друг другу морды, чтоб ты почаще давал в долг и мы вообще были не разлей вода!
Вторая пошла еще лучше первой — здоровенные мужики поспешно уполовинили салат, заедая щедрые порции горючего.
— Помидорчики местные, первые, — проинформировал Синий. — Не Турция какая-нибудь магазинная. Ох и хороши! Серега, а ты как — надолго к нам?
— А что?
— Да мне же надо тебе культпрограмму организовать. Море само собой, бабы разнообразные, шашлычок можно легко устроить на диком пляже. Да много чего можно — вопрос сроков.
— Да я и сам не знаю. Дело слишком мутное, и не Россия здесь — трудновато приходится. Завтра, думаю, решать вопрос будем.
— Что же тут случилось, раз ты соизволил сам приехать? У нас тут не Россия, у нас тишина и благодать — муха прожужжит, уже происшествие значительное. Но тебя ведь по мелочам гонять не стали бы?
— Извини Игорек, если я тебе это расскажу, то вынужден буду потом придушить в туалете — ради сохранения государственной тайны.
— Все блин — молчу! Не зря ваших долбанутых ребят порядочные бойцы глухонемыми прозвали — время у них спросить, и то не ответят! Ну что — пора наливать. А то едят.
— Не части.
— А ты на салат не налегай — чай не корова, чтобы за травой так трястись! Для кого я над отбивными полдня корячился?! Вот их и лопай — под них как раз ведро и пойдет легко. Сто лет его не видел, а он "не части"! Обидеть норовишь…
Бутылка ушла быстро — под хорошую закуску и сумбурный разговор, перемежаемый подколками. На второй бутылке разговор пошел уже нормальный — вдумчивый, без натужного юмора. Мужчины не стали обсуждать свою личную жизнь — оба давно холостякуют, все у них одинаково, разве что Синего начальство не гоняет, будто мальчика, через всю страну. Знакомым косточки тоже не особо перемывали, лишь пару раз вспоминали сослуживцев, раскиданных жизнью по всему шарику. Зато охотно обсудили разнообразные политико-экономические явления, касающиеся их стран. При этом пришли к единому мнению — наверх пробралось слишком много морально-физиологических уродов и откровенной голубизны, и пока их не перевешают на фонарях, порядка не будет.