Элгунь извилиста. На каждом повороте флотилия разворачивалась, бортовая волна захлестывала лодки, и добрая половина их скрывалась в воде. Неожиданно одна из лодок последней тройки отошла в сторону. Волна ударила ей в нос. Вздыбила ее так, что стало видно ободранное днище. Пройдя несколько метров стоя, лодка свалилась набок и пошла бортом. Элгунь то топила ее, то отпускала словно для того, чтобы она смогла отдышаться. Но вот, подкинув и перевернув лодку, волна бросила ее на соседнюю. Та накренилась, стала захватывать носом веду и захлебнулась. И тут началось; лодки, словно поплавки, стали подпрыгивать и скрываться. Отваливались борта, раздирались носы. Соснин скрипел зубами. Мы с Колей Николаевичем молча глядели на гибель флотилии. Очень нехорошо нам было в эту минуту. Не из-за этих ли лодок мы двадцать дней добирались по Элгуни, чтобы доставить их в Герби, тащили волоком, тащили канатом? И все, выходит, напрасно.
— Капитан, нельзя так, — страдая, говорит наконец Соснин.
— Сейчас ничего не могу сделать. Перекат, — отвечает капитан. Вот пройдем...
Когда мы прошли перекат, от лодок ничего не осталось. Только болтался за кормой длинный конец каната. Так погибла паша лодочная флотилия.
— Я тебе этого не прощу! — кричит на капитана Соснин. — Ты мне ответишь!
— Откуда ж я знал, что так обернется, — расстроенно отвечает капитан. — Хорошая лодка должна идти по воде...
— Ты мне не крути траекторию. Ты не только вернешь деньги за транспортировку, а и стоимость лодок оплатишь.
— Откуда ж я такие деньги возьму?
— Возьмешь.
— И на черта я связался с вами! — стонет капитан...
Взволнованный, я ходил по палубе. В таком состоянии встретил Пугачева. Мишка, увидев меня, обрадовался. Он сидел на том самом месте, где мы разговаривали с ним вчера.
— Значит, так Моргунова и расстреляли? — спросил я, отвлекаясь от горьких дум.
— А зачем это вы спрашиваете? — настороженно спросил Пугачев.
— Да так, вспомнил сегодня... — почему-то остерегаясь сказать правду, ответил я.
— Нет, его тогда не убили. Все это сделали, чтобы попугать нас, чтобы мы забоялись бежать... А Моргунова я видел потом в Иркутске, когда нас в баню водили... — Он оглянулся. — Что скажу вам — не берите Бациллу. Честно говорю...
Я и без него знаю, что Бациллу брать не следует. Но Соснин заупрямился, вбил себе что-то в голову и не хочет отказываться от Бациллы.
4 июля
«Комиссар» шел очень хорошо. Шел с такой скоростью, с какой, наверно, не ходил со дня своего рождения.
— К черту, поскорей выбросить вас с вашими заключенными, да подальше, подальше от вас, — говорил капитан. Китель и плащ ему вернули, но зато пропали вещи у команды, у пассажиров. Ларек ограблен начисто. — Это ж головорезы, а не пассажиры, — говорит он про заключенных. — И откуда такая шантрапа набралась? Озолоти меня, не стал бы и дня работать...