Не доезжая шести километров до Герби, уже можно хорошо видеть этот последний населенный пункт с деревянными русскими домами, с почтой, с улицами, с пристанью. Видя все это, думаешь, что вот уже и приехали, но пароход резко сворачивает в сторону, и Герби скрывается. «Комиссар» проходит шесть километров узким рукавом. По вот кончился и рукав, пароход идет мимо палаток, белеющих на обрывистом берегу. Я вижу Костомарова, он смотрит на нас в бинокль. Рядом с ним Мозгалевский в своей форменной железнодорожной фуражке, с трубочкой, маленький, всего по плечо Кириллу Владимировичу. Вот из палатки выбежала Ирина. Она в белом платье, с оголенными руками, смеется, что-то кричит нам, машет платком. Рядом с ней Тася. Они бегут к пристани.
— О-но-но! — кричит им Коля Николаевич.
— О-сё-сё! — отвечают они.
— О-но-но! — кричу я.
— О-сё-сё! — доносится голос Таси.
Все ближе, ближе пристань. И вот наконец «Комиссар» остановился. Я бегу с рюкзаком на берег:
— Здравствуйте, Ирина!
Удивительные у нее глаза, Всем даны, чтобы видеть, но мало кому для украшения. Ей и для украшения: чистые, очень ясные. Мне кажется, она и видит-то своими глазами иначе, чем мы. Я смотрю ей в глаза и смеюсь.
— Это и есть Алеша Коренков? — спрашивает Ирина у Таси.
— Да. Здравствуйте, Алеша, — говорит Тася. — Как долго вы ехали...
— Да. Очень... Я вас видел, когда вы плыли на пароходе, — говорю я Ирине.
— Мы тоже вас видели, — смеется Тася, — ну, теперь будем вместе.
— Это хорошо! — радуюсь я.
— А, вьюнош приехал, — к нам подошел Лыков. Накомарник у него подвернут и посажен набок, и получается не накомарник, а белая шляпа с широкими полями. На нем длинные золотоискательские шаровары. Хотя я его и недолюбливаю, но, надо честно сказать, он красив и напоминает собой героев из брет-гартовского романа. — Кого-нибудь встречаешь, Ирина?
— Да нет, так просто... Зырянов приехал...
— Тогда пойдем.
И они ушли.
— Хотите, я вас провожу, Алеша? — говорит Тася.
— Пойдемте... — Но мы не успели и шагу шагнуть, как остановились, потрясенные тем, что разыгралось в течение нескольких минут на наших глазах.
По трапу с ножом в руке сбежал на берег коренастый, с распахнутой рубахой, наголо обритый человек. Это был Колька Колхоз. И в ту же минуту, как только он показался, другой человек, как позднее выяснилось — Коломиец, выхватил нож из кармана и бросился ему навстречу. На мгновение они замерли и тут же кинулись друг к другу. И вот уже Коломиец бежит, лицо его белое, как солнце. На него страшно смотреть. Из спины струей бьет кровь. Он бежит по кругу и падает. Мертв.