— И чем они занимаются?
— В основном — трахаются.
— Я имел в виду — чем они зарабатывают на жизнь?
— Ха! Они доят своих родичей. Этого им вполне хватает, можешь мне поверить.
— Значит, они все богачи?
— Смотря что ты имеешь в виду. Если обладетель десятка миллионов относится к богачам, то — да.
— Черт побери! — присвистнул я.
— В каком смысле?
— Десять… миллионов… долларов, — с расстановкой произнес я, обкатывая на языке эту сумму. — Больше трех миллионов фунтов.
— А сколько стоишь ты, Инглиш?
Я расхохотался, пытаясь подсчитать свои доходы. "Уайт-Марвел" принес мне шесть тысяч фунтов. После вычета налогов, гонорара моего агента и прочих платежей у меня осталось около трех тысяч. Надо же — ещё минуту назад я был готов считать себя Крезом.
— Примерно семь тысяч долларов, — сказал я.
— Это все, что у тебя есть?
— До последнего пенни.
— Нет, — плотоядно ухмыльнулась Каролина. — У тебя ещё есть он — а он стоит даже больше, чем его платиновая копия в полный рост. Он — большой мальчик. При нынешних расценках он потянет на полмиллиона. Это твое главное богатство, Инглиш. Гордись им.
Я понял, что Каролина уже опять завелась. Господи, до чего ненасытная девица! Внезапно она перевернулась и нырнула. Я последовал за ней и, разглядев её приближающуюся под водой тень, встал на дно, растопырив ноги и изготовившись отразить нападение. Это оказалось ошибкой. Мою гордость схватили и стиснули, а потом — ох! — бесцеремонно цапнули зубами. И вдруг вместо остреньких зубов я ощутил мягкие, мягкие губы…
Каролина вынырнула, тяжело дыша, и наградила меня озорной улыбкой.
— Молодец, Инглиш. Он у тебя, похоже, никогда не вешает голову. Я хочу тебя — прямо сейчас!
Она прыгнула на меня, обхватив руками за шею и обвив бедрами мою поясницу. Мой платиновый дружок мигом проник в нее. Оргазм потряс её почти сразу же, и я поспешил составить ей компанию. Крик Каролины эхом прокатился над бирюзовой водой заливчика. Запрокинув голову назад, она беспомощно лопотала:
— О Боже, о Господи…
Потом бессильно обмякла в моих руках и повисла на мне.
— Отнеси меня на берег, Инглиш, — попросила она.
Мы ещё долго лежали, обнявшись. Мне даже показалось, что Каролина уснула, когда она вдруг встрепенулась, вскочила и посмотрела на меня; в глазах плясали чертенята.
— Пошли, Инглиш, я отвезу тебя на яхту.
— Что?
— Опять ты за свое. Я сказала…
— Я слышал, что ты сказала.
— Тогда пойдем. Одевайся.
— Постой, Каролина… Здесь — одно дело, но что скажет Кларенс, когда я заявлюсь на яхту?
— Кларенс ничего не скажет. Не волнуйся на его счет — у него свои развлечения.