Как написать повесть (Воттс) - страница 4

Во–вторых – ты должен много читать, чтобы учиться от других. Подмастерье работает под надзором мастера, чтобы изучать его технику, а писательство требует периода тренировок так же, как производство мебели. Вначале может оказаться, что ты копируешь других писателей, так, по крайней мере, было со мной: моя первая повесть начиналась, как мешанина самых разных стилей – от Джейн Остин через Лоуренса до Курта Воннегута. К счастью, я смог освободиться от их влияния, хотя в начале это не так уж и плохо: многому от этих трех писателей можно научиться в области сложения, ритма и создания атмосферы. В конце, однако, следует любой ценой найти свой собственный голос. Если тебе это не удастся, повесть твоя будет только слабо замаскированной копией лучшего оригинала, неважно – Тома Клэнси или Тома Стоппарда. Учись у других писателей, бери у них все, что только сможешь (лишь бы не нарушал авторских прав), но слова пусть будут твои собственные.

«Скверный поэт копирует, хороший – крадет.»

Т.С. Элиот

Три вещи, которые нужны, чтобы добиться успеха.

Я считаю, что три вещи нужны начинающему писателю, чтобы добиться успеха: счастье, талант и упорная работа. Что касается счастья, мы на него влияния не имеем (хотя бывает, что люди у других называют счастьем то, что в реальности является только заслуженными плодами настойчивой работы). Если говорить о таланте, т.е. об этой способности создавать новое качество, — здесь можно сделать несколько больше, но развить в себе можно только то, что было нам дано. Следовательно, только работа полностью зависит от нас самих. Писать хорошо – очень трудное занятие. Конечно, бывает, что находит на нас вдохновение, и тогда достаточно просто удержать перо в руке, по обычно писание повести – это борьба, и связана она с чувством дискомфорта. Если бы авторы писали только под влиянием вдохновения, библиотечные полки светились бы пустотой.

О необходимости быть настойчивым

Написание повести требует настойчивости в большей степени, чем написание новеллы или стиха. Когда я начинал свою первую повесть, то ринулся сразу в галоп, словно это был старт на стометровку. Прошло несколько дней, потом несколько недель, и я был вынужден притормозить, чтобы хватить воздуха, и сориентироваться, где финиш. Но финиша не было видно – мне удалось закончить только первую главу. Тогда я понял, что повесть – это марафон. Прошло еще несколько недель, затем месяцев, и я понял, что сравнение это тоже неудачно. Марафон можно закончить за один день, если даже не бежишь, а просто идешь. Может, тогда писание повестей напоминает переношенную беременность? Прошло несколько месяцев, месяцы превратились в года, и я снова понял, что это не самое точное определение. Сравнение с беременностью предполагает неизбежное развитие ситуации, которому помешать может только какое–то несчастье. Достаточно позволить природе, чтобы она делала свое, и поворота назад нет – ребенок ДОЛЖЕН родиться. В случае повести такой уверенности нет – можно писать и писать, и никогда не дойти до конца. Никто ведь не может гарантировать, что нам удастся закончить свою повесть.