Зрелище ему представилось непривлекательное: вид Кости вполне соответствовал следам вчерашнего кутежа, отвратительному запаху перегара и застоявшегося табачного дыма. Глаза рыбьи, без малейшего выражения, костюм помят, волосы всклокочены, голос хриплый.
Михаил понял:
— Новоселье справил?
— Угу, — мрачно подтвердил Костя. Вяло, порядка ради, осведомился. — Ты чего рано так?
— Да ты смеешься? Сейчас пароход отходит!
— Какой пароход? — старался вспомнить и не мог, хмель отшиб память.
— Ну и ну! Неужели вправду забыл?
Костя смотрел отсутствующим взглядом.
— Наша команда на межгородские соревнования выезжает. К семи все на пристани собрались, тебя только нет.
— И Нина там? — Ожил вчерашний эпизод. Душевная боль, стыд на секунду заслонили похмельную одурь. Костя тяжело опустился на кровать, обхватил голову руками.
— Сказал — все. Ждали тебя, ждали… Приклонский аж с ума сходит. Чего расселся, быстрее собирайся, ну давай, живо!
— Ух, черт! Да как же! — Растерявшийся Костя начал бестолково тыкаться по комнате, не зная толком, что надо делать. Непривычный к выпивке, тем более в таких масштабах, как вчерашний, потерял всякое соображение.
Из порта донесся гудок, два, три.
— «Перекоп»! — воскликнул Михаил. — Его голос. Скорее, скорее, может, наши задержат отход, капитана уговорят! Может, еще успеем.
Успеть не удалось. Выбежав из дома, вскочили в очень кстати подвернувшееся такси, помчались в порт. А когда автомобиль въехал на причал и остановился, скрипнув тормозами, Михаил и Костя увидели, что «Перекоп» огибает мол, направляясь в открытое море.
Михаил выскочил из машины, расплатился с шофером. Костя спотыкаясь последовал за товарищем.
— Опоздали, — горестно воскликнул Михаил. — Как же теперь? Стыд какой.
— На суше не догнали, по воде — тем более, — полусочувственно, полуиронически отозвался шофер.
Слова его натолкнули на неожиданную мысль. Михаил оглядел рекламную вывеску, которая гласила: «Морская прогулка — лучший отдых. Проводите свой выходной день на море». Под надписью была изображена отвратительно красивая девица, которая проводила выходной день на мчащемся во весь опор элегантном катере. Перед катером вздымался лихой бурун.
Михаил подошел к пристани, о которую, как щенки о живот матери, терлись носами небольшие суденышки. Остановился возле белого с золотом, под громким именем «Гордый». Моторист «Гордого» драил и без того ослепительную медяшку, верный привычке всех моряков доводить судно до умопомрачительной чистоты.
Михаил вежливо кашлянул, негромко обратился к мотористу:
— Слушай, «Перекоп» догоним?