— В какой армии? — спросила Эл.
— Почем я знаю, — нетерпеливо ответил Моррис. — В армии, во флоте, в войсках, как их там, на бомбардировщике, в специальном десантном батальоне, армия всего одна, и это наша армия. Может, хватит перебивать?
— Извини.
— В общем, все вышло аккурат так, как спланировал мистер Айткенсайд, я получил отгул, и вот он я, собрал парней по дороге, мы заскочили туда и до смерти напугали старую козу…
— Да что она вообще тебе сделала?
— Этчеллс? Она выставила меня на улицу. Я был ее духовным проводником, но ей больше нравился Цыган Пол в блестящей куртке, Пидор Пол, как я называл его; если б он не был дядей Пита, моего приятеля, я б рассказал о нем кое-что, о да, рассказал бы. Мне пришлось жить в строительном мусорном баке, под старым раздолбанным камином, пока я не въехал обратно вместе с тобой.
— Давненько же ты затаил злобу.
— Да не то чтоб — если ты мертв и тебе не хрен делать. Нельзя так обращаться с проводником — обидишь его, и все вернется сторицей. В общем… мы зашли в «Смоковницу и фазана», покорчили рожи перед камерами наблюдения, пощипали за попку барменшу, а затем ломанулись в банкетный зал и расселись в последнем ряду. Этчеллс — черт побери, видела бы ты ее рожу.
— Я видела.
— Но ты не видела наших модификаций.
— И каких же? Не считая твоей татуировки?
— Совсем как живая, правда? — спросил Моррис. — Я сделал ее на базе на Дальнем Востоке. Мы слились оттуда, отслужив полсрока. Но считай, ты ничего не видела, пока не видела юного Дина. Мы ветераны, нам и так есть чем народ пугать, у всех жуткие шрамы, у Мака нет глаза и ухо изжевано, у Кэпстика — интимная проблема, о которой он не любит говорить. Цыган Пит попросил было, чтоб ему зубы заострили, но Дин сказал, сейчас такое и на земле проделать можно, приятель, и зубы заострить, и язык раздвоить. Ох, ну Дин и посмеялся над ним! Ну, Кэпстик и говорит, я покажу пример, держите денежки, ему и поставили волосы дыбом да язык подшлифовали, но юнцам это все нипочем. У них у всех язык по-модному изувечен. Можно переставить наоборот и сделать выдвижным, а можно приподнять нёбо и до поры до времени сворачивать язык в тугую трубочку. Дин выбрал как раз такое, это нехило стоит, зато аккуратно и чисто, язык не вываливается наружу, когда шагаешь, а мистер Айткенсайд учит его гордиться собственным видом. Он хочет, чтобы язык вообще весь разворачивался, так что придется ему носить специальную штуку, пока не пообвыкнется, он говорит, дело того стоит, ну, не знаю. А еще он коленные суставы назад вывернул, поэтому теперь он идет назад, когда идет вперед, это надо видеть, так, со слов, не оценишь, но я тебе говорю, это уржаться можно. У мистера Айткенсайда нынче шесть ног, и ботинок тоже шесть, это потому что он подался в управленцы, а шестью ногами удобнее пинать.