— К тому же, если у него будут женоподобные манеры, он вызовет смех официантов. И тут — гоп-ля! — я застаю их на месте преступления!
Он знает, к чему придраться, чтобы довести до белого каления своих служащих: сладкое вино, но не слишком, нет, лучше полусладкое… ох!., рюмка разбилась!.. Здесь жарко, сквозняк, мясо недожарено, пересолено… и т. д.
На другой день, собирая малину и срывая груши, он продолжает искать новые трюки. Может быть, одеться в женское платье? Застукать пианиста, который прикарманивает купюру, упавшую с тарелки? Подрезая секатором розы, он не перестает думать о фильме.
— Когда я занимаюсь цветами, я отдыхаю и совершенно спокоен, это очень располагает к размышлениям о человеческой глупости.
В понедельник все готово для съемки сцены. Когда отец входит в зал ресторана в напяленном седом парике и в пиджаке денди, его нельзя узнать. Вся группа умирает от смеха. Но вместо того чтобы воспользоваться этим маскарадом и сыграть рядового комика, он держится серьезно. А это еще смешнее! Пьер Торнад не в силах произнести свой текст, и Жак Бенар не может справиться с ситуацией. После пятнадцати дублей ни один не признан удачным. Серьезная работа начнется завтра. На съемочной площадке царит столь любимая им атмосфера: ему так нравится шутить с людьми, которые не способны сдержать смех.
— Вспоминаю труппу Бранкиньолей[13], у нас теперь так же весело! Именно так я люблю работать!
Сцены с Бернаром Блие[14] приводят его в восторг. Они отлично ладят. Рассказывают друг другу анекдоты, как школяры на переменке.
— Какой очаровательный человек! Он неподражаем в комедии! Настоящий бонвиван, способный дать кому надо под зад, любитель хорошего вина… А уж когда вспоминает театр, его не остановишь!
Меня часто спрашивают, как отец работал над своей мимикой, тренировался ли перед зеркалом. Точность его игры не являлась результатом тщательной подготовки. Она скорее рождалась у него в ходе работы. Он так внимательно наблюдал за людьми и животными, что в результате очень верно подражал им. Его работа была ближе к труду карикатуриста, чем часовщика. На протяжении своей карьеры он, боясь заштамповаться, часто вносил исправления в свою игру. Мама очень помогала ему, предупреждая о подводных камнях, о повторении комических эффектов. Еще раньше ему удалось освободиться от такого штампа, как подмигивание. А после «Столкновений» — от повторения одних и тех же гримас. На фильме «Жандарм женится» отец перестал бить партнеров, как в «Оскаре» и в других фильмах. К этим изменениям в игре он прибегал часто вопреки желаниям режиссеров, которые стремились эксплуатировать его прежние находки.