Если таким образом капитан надеялся снискать расположение маркизы, он глубоко заблуждался. Она взирала на него с омерзением. А он-то все пытался заинтересовать ее своими прожектами. В то утро он завел речь о протестантском пасторе-женевце. Воинство Монтадура собиралось подстеречь его в замке Грандье, где он остановится на ночлег. Анжелика насторожилась.
— Пастор из Женевы? Зачем он здесь?
— Чтобы склонить безбожников к бунту. К счастью, меня предупредили. Сегодня под вечер он должен выйти из леса, где встречается с проклятым Ламориньером. Он, стало быть, выйдет, а мы тут как тут, у замка Грандье! Может, и герцогу вздумается проводить дорогого гостя? Тогда заодно и его сцапаем. Да, господин де Марильяк как в воду смотрел, когда выбрал меня для этого дела. Будьте покойны, сударыня, к будущему году в Пуату не останется ни одного протестанта.
Она послала за Лавьолетом, бывшим лакеем Филиппа:
— Ты ведь гугенот. Ты, верно, знаешь, где сейчас герцог де Ламориньер с братьями? Надо их предупредить: им готовят засаду.
Лакей ничего не знал. Он, правда, поколебавшись, признался, что герцогу случается давать ему поручения, посылая для этого сокола, наученного носить письма. А он в свою очередь иногда сообщает непокорным протестантам, что узнает от солдат. Но многого здесь не добьешься. Монтадур не так глуп, как кажется, и несмотря на свою болтливость, о важных вещах умеет помалкивать.
— Ей-ей, сударыня, даже солдаты еще не знают о пасторе, даю руку на отсечение. Он себе на уме, этот капитан. Им он сообщит не иначе как в самую последнюю минуту.
Анжелика послала Лавьолета к Грандье предупредить обитателей замка. Однако те не имели понятия, где назначено свидание. Изгнанники часто меняли место встречи. Грандье отправился было на поиски, но был задержан солдатами, как бы случайно обходившими дозором его владения.
Тут-то Анжелика и вспомнила о Мелюзине:
— Я сама их найду!
Сколько дней она мечтала ускользнуть из-под носа у Монтадура! Пора удлинить веревку, на которой ее держат. Она верила в успех своего замысла.
Колдунья остановилась, подняв костлявый палец:
— Слушай!
Из-за темного утеса сквозь листву доносился шум, который издалека можно было бы принять за гул ветра, но по мере приближения в нем угадывалась мелодия, тягучий призыв: там пели псалом.
Протестанты сгрудились у реки Вандеи в месте, что зовется Горловиной Великана. Там, как повествует легенда, Гаргантюа плечом столкнул с утеса огромные валуны, загромоздившие дно реки.
Красные отблески огня прорезали сгустившуюся тьму. Глаз едва различал белые чепцы женщин и черные широкополые фетровые шляпы мужчин.