— Я вообще ничего не взвешиваю.
— Тогда почему ты считаешь, что солдаты должны умереть?
— Потому что эта Африка, которую ты вообразил в своей башке, без головорезов станет куда более приятным местом. Потому что твоему уму нужен покой, сколько можно терзаться. И еще потому, что муж моей бывшей жены разводит доберманов.
— А покой ума означает, что все законы находятся в согласии?
— Ну… Пожалуй, так.
— Я хочу покоя, Бэт!
— Тогда плюнь на эти свои «этические переменные». Пусть все идет, как идет.
— Четвертый закон… Посетители зверинца, жизнь которых я охраняю, уничтожают зверинец.
— Может, тебе послать к черту своих «посетителей», если это хоть как-то успокоит твой ум. Пошли их к черту, и все. Можешь ты это сделать?
— Возможность представится через тринадцать дней, Бэт.
— Ну вот лежи себе на диване и плюй в потолок. Пусть события развиваются своим чередом. Тебя и твоих пернатых, хвостатых, лохматых никто не побеспокоит до конца света.
— Я понял, что делать. Спасибо, Бэт.
— Что-то подсказывает мне — ты положил трубку. Я угадал, Смотритель? Угадал.
— «Цеппелины» спели «Поездку в Калифорнию» [115], эту песню я посвятил памяти Луизы Рей, а потом «битлы» — «Восходит солнце» [116], эту вещь я взял бы с собой на космический Ноев ковчег, если — еще раз — наступит конец света. Итак, Нью-Йорк! Салют, наверное, уже закончился. Над Стейтен-Айлендом гаснут звезды, а «Ночной поезд» благополучно въезжает в новый день. Пора тащиться домой. Приду, опрокину стакан тоника, сниму пижаму с абажура, задерну шторы и завалюсь спать. Первого декабря небо обещает быть ясным. Комета Алоизия с каждым днем становится ярче, поэтому министерство здравоохранения рекомендует надевать темные очки, выходя на улицу. Представители англосаксонского типа, берегите свою светлую кожу от ожогов! Даже мы, смуглые латиносы, должны пользоваться защитным кремом с фильтром не менее двадцати пяти единиц. Странно, не правда ли? Два источника света, предметы отбрасывают двойную тень. Благодарю вас за то, что провели ночь с Бэтом Сегундо. Покидая «Ночной поезд», убедитесь, что не оставили сумку под сиденьем или на багажной полке. Будьте внимательны. Не стойте у дверей!
*
Мое лицо упорно смотрит на меня, а мое дыхание затуманивает его. Спрятанное в сумке под сиденьем, устройство отсчитывает последние секунды между жизнью и смертью. Таймер, соленоиды — пружины пружин. Господь постукивает пальцем, и Его Провидчество приступает к выполнению священной миссии.
Поезд замедляет ход, подъезжая к станции. Я ничего не вижу — за окном непроглядная ночь. Где толпа пассажиров, платформа, эскалатор, где выход наверх? Теряю драгоценные секунды, пытаясь понять, в чем дело.