— А ты не ошибся? — спросил Джадсон, которого допекла загадочная улыбка свиньи. — Точно здесь?
— Ну, смотри сам, — отвечал его друг, показывая телеграмму. — «Пиранделло, Леденхилл-стрит». Значит, у Пиранделло, на этой улице.
— Странно, — сказал Джадсон, угрюмо глядя на Джоконду свиного мира, — очень странно.
Но тут Билл воскликнул: «Идет!» — и шагнул на мостовую, завидев, что Флик лавирует между машинами. В отличие от Джадсона, она сияла.
— Получили? — сказала она. — Очень хорошо! Идем туда, а то я умру с голода.
— Вы собираетесь тут есть? — проверил Джадсон.
— Конечно. Замечательный ресторан. Генри сюда ходит.
— Генри? — удивился Билл. — А кто это?
— Наш рассыльный.
— Чей?
— Наш.
— Это где?
— У меня на службе.
— Э? А?
— Да, я теперь служу. В лондонском отделении целлюлозно-бумажной компании.
— Что?!
— Потом объясню. Праздный богач не поймет, как хочется есть после работы.
Они растерянно пошли за ней. В лицо им ударил теплый, сладкий запах.
— Какао, — сказала Флик. — Ах, ка-кое ка-као! Правда, мистер Кокер? Ка-ка-о Ко-ке-ра…
Поглядев на друга, Билл увидел, что тот с немым укором смотрит на спутницу, которая, заметим, села к столику и что-то заказывала. Официант записывал столь отрешенно, словно снял с себя всякую ответственность.
— Так, — сказала она, когда смертоносные яства уже стояли на столе. — Теперь поговорим. Я выбрала эту дыру, потому что здесь никто не бывает.
— Разве что спьяну, — мрачно заметил Джадсон. Менее разборчивый Билл интересовался не этим.
— Вы служите у Слинсби? — спросил он. — Господи, почему?
— Потому что я решила за ним следить.
— Нет, что это? — воскликнул Джадсон, проглотив какой-то кусок. — Да, знаю, парафин — но с чем?
— Все равно непонятно. Когда вы к нему поступили?
— Сегодня утром.
— Прямо взяли и пришли?
— Взяла и пришла. Им нужна стенографистка.
— Откуда вы узнали?
— От мистера Кокера. Он заходил вчера к Слинсби. Тот его просто не отпускал. Правильно, мистер Кокер?
— А? Что?
— Я говорю, вы были у Слинсби. Джадсон сердито забормотал.
— Видите! — сказала Флик — Мистер Кокер тоже его не любит. Когда вы ушли писать письмо, мы поговорили и решили, что Слинсби — плохой человек.
— Почему?
Флик отпила мутной жидкости, которую здесь, смеха ради, называли какао.
— Вот, смотрите. Получает он примерно тыщу, а у него роскошная машина, живет он на Бретон-стрит…
— Ну и что? — спросил Билл, плохо знавший Лондон.
— Это у Беркли-сквер. Самый шикарный район. В общем, тут тысячей не обойдешься.
— Может, театр что-то дает?
— Хорошо, а как он смог вложить туда деньги? Не спорьте, Билл, он — мерзавец. Потом, у него подбит глаз.