В одной из поездок по городу он купил в маленькой лавочке крепкий кожаный ремешок — такие кругом продавались, — повязал его под куртку. Усмехнулся, вспомнив совет одного своего каторжного приятеля, потомственного бандита. «Вы, интеллигенты, — говорил тот, — если хотите помститься, то болтовнёй всё портите. Непременно вам нужно приговор над человеком прочитать, высказать ему, какой он плохой и почему должен умереть, и все обиды ему припоминаете, и объясняете, что делаете по справедливости. А обидчик ваш послушает немного, а потом — хрясь! И по голове вас, чем придётся. Может даже вашим же револьвером… Ты, Шурка, слушай меня: бей молча, сразу, пока не опомнились, а, лучше, и не увидели тебя!»
Он расправится с Загрельским молча и быстро. Не о чем им разговаривать. Вот только на левую руку его глянет, чтоб и тени сомнений не оставалось. Нужен лишь подходящий момент.
Момент представился этим же вечером. Он со своей машиной стоял у гостиницы, когда на кадиллаке подъехал Аржен. Не успел этот войти в двери, как ему навстречу выпорхнула мадам. Что-то прощебетала мужу, махнула ручкой и впрыгнула в кадиллак. Коринцев тут же поспешил в вестибюль, успел увидеть поднимающегося по лестнице Аржена. Тогда он быстро пошёл по первому этажу, к туалетным комнатам, которыми пользовалась обслуга. А дальше — уже знакомым путём: по служебной лестнице на второй этаж. Двух-трёх минут, которые коридор оставался пустым, ему хватило. Как он и подозревал, дверь в номер-люкс заперта не была: его хозяин через несколько минут собирался спуститься в ресторан.
Коринцев бесшумно миновал пустую гостиную и первую спальню. Из второй раздавался шум движения. Аржен стоял у кровати, в полуоборот к двери. Он пристёгивал цепочку к поясу брюк, потом вложил часы в жилет.
— Клоди, это ты?
Он повернул голову к дрогнувшим портьерам. И увидел Коринцева. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Зрачки Загрельского дрогнули — он узнал Александра. И в тот же миг ремень, заранее намотанный на ладонь, захлестнул его шею. Затянув петлю так, что Загрельский не мог выдавить ни звука, Коринцев поднёс к его глазам перстень, молча подержал и швырнул на кровать. Он выполнил данное себе обещание: не произнёс ни слова. Только перед тем, как окончательно затянуть ремень, посмотрел на скрюченные, хватающие воздух пальцы левой руки, среди которых были и два деформированных…
Из жилетного кармана убитого Коринцев вытащил часы, не снимая с цепочки, перевёл стрелку на 15 минут вперёд, завернул в свой платок и резко стукнул о спинку кровати. Поднёс к уху — молчат. Тогда он аккуратно вложил часы в карман, рванул на Загрельском рубаху, опрокинул стул и сбил со стола вазу. И ушёл, никем не замеченный.