Степан замолчал. В зале наступила тишина.
— У вас есть еще вопросы к подсудимому Азарову? — спросил Паутов Холодайкина.
— Нет. — Врио прокурора сурово уставился в бумаги.
— А у защиты?
Шеманский поднялся:
— У меня вопросов нет. Я только хочу обратиться с ходатайством к нашему уважаемому суду: в целях высшей гуманности и человечности не фиксировать в документах последние показания обвиняемого. В том, что сидящие в этом зале не вынесут из этих стен признания Азарова, я уверен. — Адвокат пристально оглядел всех чуть прищуренным взглядом. — Но пути дальнейшего продвижения материалов в процессе неисповедимы…
Посоветовавшись с заседателями, Паутов сказал:
— Вы уже второй раз просите отойти от установленного порядка. Суд отклоняет ходатайство защиты. — Шеманский сел с таким видом, словно пытался совершить нечто благородное, но ему не дали; Паутов, переложив с места на место несколько бумажек, закончил уже совершенно неофициальным тоном: — Пакость можно сделать и так, без всяких документов.
— Это как пить дать, — отозвалась Давыдова.
Судья недовольно посмотрел на нее.
— Я прошу у суда разрешения задать несколько дополнительных вопросов свидетелю Клинычеву, — привстал врио прокурора.
Клинычев бочком выбрался со своего места и прошел вперед. Он встал так, чтобы не встретиться взглядом с Азаровым.
— Гражданин Клинычев, какого числа подсудимый дал вам взаймы триста рублей?
— Тридцатого июля, утром.
— Какими купюрами? — спросил Холодайкин.
— По двадцать пять рублей.
— А вы не заметили, это были последние деньги у подсудимого или оставались еще?
Клинычев приложил палец к виску, как бы вспоминая что-то. Потом некоторое время молчал.
— Кажется, отсчитал из пачки…
— Кажется или точно отсчитал? — спросил врио прокурора.
— Отсчитал, — поспешно подтвердил Клинычев.
Степан, покачав головой, вздохнул.
Присутствующие в зале зашушукались.
— Прошу соблюдать тишину! — потребовал судья.
— У меня больше вопросов нет, — сказал Холодайкин.
— Свидетель Клинычев, — тут же раздался мягкий голос адвоката, — вы вернули Азарову долг? И если вернули, то когда?
Клинычев невнятно пробормотал:
— Все собирался, хотел отдать… А потом его арестовали. Но я ему отдам… Обязательно отдам.
— Понятно, понятно, — покачал головой защитник. — Не будете ли вы так любезны ответить еще на один вопрос: для чего вам понадобилась вышеупомянутая сумма?
Холодайкин решительно поднялся:
— Я протестую! Подобные вопросы уводят суд в сторону.
Клинычев растерянно озирался.
— Вы хотите узнать у свидетеля что-нибудь по существу дела? — обратился к Шеманскому судья.