— Благодарю, у меня больше вопросов нет, — вежливо отозвался тот.
Клинычев, не глядя на своих коллег, поспешно возвратился на свое место.
Холодайкин снова, с разрешения председательствующего, обратился к Азарову:
— Подсудимый Азаров, для окончательного установления истины я прошу ответить, откуда у вас появилась после двадцатого июля такая крупная сумма денег, из которой вы дали взаймы Клинычеву триста рублей?
Степан молчал.
— Подсудимый, вам понятен вопрос? — настойчиво требовал прокурор.
— Понятен, — хмуро ответил Азаров. — Повторяю, эти триста рублей не имеют никакого отношения к делу.
— Я еще раз обращаюсь к вам с вопросом: где вы взяли деньги? — повторил Холодайкин.
— Товарищ Азаров! — не выдержала заседательница Савельева; к ней наклонился председательствующий и что-то шепнул на ухо. — Гражданин Азаров! — поправилась она. — Расскажите о деньгах. Вы облегчите положение и себе и нам. Если они не имеют никакого отношения к делу, как вы сказали, тем более, значит, можете рассказать.
В зале наступила тишина. Все смотрели на Азарова. После долгого колебания он наконец произнес едва слышно:
— Эти триста рублей оставила мне Гриднева. То есть Рославцева.
По залу прошел шумок.
— С какой стати? — спросил чуть насмешливо врио прокурора.
— Значит, доверяла, — спокойно ответил Азаров.
— Для какой цели?
— На сохранение.
— Почему же вы тогда молчали об этом? — спросил государственный обвинитель.
— Не хотел впутывать ее в эту историю.
Савельева улыбалась.
— Если это не ваши деньги, то как вы могли дать их Клинычеву? — не унимался Холодайкин.
— Он попросил их у меня на несколько дней, — спокойно сказал Азаров. — Я доверял ему…
Шеманский одобрительно наклонил голову.
— У меня к подсудимому все, — сказал Холодайкин. — Но я прошу суд еще раз допросить свидетельницу Эпову Зинаиду. — Получив разрешение от Паутова, Холодайкин обратился к девушке: — Скажите, пожалуйста, обвиняемый не просил быть посредником между ним и вашим отцом, предлагал что-нибудь продать Петру Григорьевичу Эпову?
— Нет, Степан Иванович никому ничего продать не предлагал, — ответила Зина. — И вообще он никакими махинациями не занимался. — Девушка бросила взгляде сторону Клинычева: — Не то что некоторые. Степан Иванович честный человек и… хороший.
— А вот ваш отец, — продолжал Холодайкин, — показал, что подсудимый предлагал ему яд. Что вы на это скажете?
Зина растерянно огляделась. Потом, взяв себя в руки, сказала:
— Он, то есть мой отец, сам сказал дома, что Степан Иванович сказал это в шутку… Вы сами подумайте… Глупо это все…
— У вас больше нет вопросов к свидетельнице? — спросил судья у Холодайкина; тот отрицательно покачал головой. — А у защиты?