Раньше всех вставала Зина. Тихо, стараясь не шуметь, она ходила по лагерю, приносила воду из небольшой протоки, вытекающей из распадка, кипятила чай, готовила завтрак. Он не отличался разнообразием — каша. Гречневая или овсяная.
Потом поднимался Василий. Если это случалось с похмелья, он просыпался раньше Зины и возился с движком, хмурый и неразговорчивый.
Зина любила эти часы, когда прохлада волнами струилась из тайги, а воздух наполнялся гомоном птиц и стрекотанием кузнечиков.
Убедившись, что Клинычев спит, она бесшумно выскользнула из вагончика. Из кузова доносилось негромкое позвякивание железок: Пузырев хлопотал над своей механикой.
Зина взяла ведра, навесила на коромысло. Вася, заметив девушку, спрыгнул на землю и подошел к ней, виновато отворачивая в сторону помятую, затекшую физиономию.
— Подмогнуть?
— Давай, — вздохнула лаборантка, пропуская его вперед.
Они пошли по тропинке, цепляясь одеждой за кусты колючей жимолости.
Василий сопел. Ему не терпелось разузнать, что вчера произошло. Он что-то припоминал, но с большим трудом.
Пузырев смотрел на речушку. Протока была чистая, прозрачная, каждый камень на дне играл удивительной расцветкой. А всего ручей был метра два шириной и глубиной чуть выше голени.
Зина сняла ведра и стала наливать воду деревянным черпаком. Василий жевал стебелек травы.
— Сколько намедни принес бригадир? — как бы невзначай поинтересовался шофер, принимая ведро студеной воды.
— Пять. Да Клинычев семь.
— Неплохо, — одобрил Вася.
— Леню гадюка укусила. Степан Иванович двенадцать километров его на себе нес.
Вася прикусил губу. Случилось то, чего он совсем не ожидал. И тут предательская память подсунула ему более явные, неприятные воспоминания.
Зина механически черпала ковшом воду. Вася поднял камешек и со злостью запустил в стайку мальков, пугливо жавшихся ко дну маленькой песчаной заводи.
— Шибко серчал бригадир? — спросил он глухо.
— Еще как!
Вернулись в лагерь молча. Зина захлопотала над завтраком. А Василий открыл капот машины и нырнул с головой в мотор, выставив наружу лоснящийся от машинного масла зад.
Потом встал Азаров и первым делом зашел на женскую половину. Клинычев спал, тяжело дыша во сне.
Степан спустился из вагончика и остановился возле грузовика. Вася всем телом чувствовал его присутствие, но боялся повернуть голову. Он напрягся, когда услышал за собой голос бригадира:
— Машина в порядке?
Волей-неволей пришлось разговаривать. Вася спрыгнул на землю и сосредоточенно стал вытирать ветошью испачканные автолом руки, не поднимая на бригадира глаз.