Я молчала. Наверное, она обиделась на то, как мы провели ее с аукционом. Чувствовала я себя так, словно стояла перед Злой Ведьмой Запада, уставившей на меня помело.
— Должна сказать, что твой молодой человек по-настоящему талантлив. Было приятной неожиданностью узнать, что среди нас появился такой одаренный художник. Очень жаль, что он уезжает. Мы с удовольствием выставили бы его работы и в следующем году.
— Э… спасибо, миссис Митчелл, — с облегчением промямлила я. — А Тревор дома? Нам раздали наши работы.
— Заходи. Тревор наверху.
Я быстро взбежала по главной лестнице, обнаружила, что дверь его спальни приоткрыта, и постучала по створке.
— Эй, футболист!
Ответа не последовало.
Я, конечно, могла бы подождать в коридоре, но это как-то не в кайф.
Комната Тревора, как и раньше, представляла собой выставку его достижений. Я обвела взглядом кубки, медали, вымпелы и футболки, в которых забивались победные голы, потом заметила в углу что-то большое, занавешенное. Как мне показалось, зеркало.
Я подошла и отвела ткань в сторону, чтобы взглянуть.
На меня смотрел мой портрет, последняя картина Александра, выставлявшаяся на продажу. Я была потрясена.
Тут позади раздался звук открывающейся двери, и я закрыла полотно.
— Ты чего тут делаешь? — спросил Тревор.
— Я… это… пришла сказать, что мы с тобой получили «А».
— Ну и что?
— Я просто подумала, что ты захочешь узнать оценки.
— А что еще мы должны были получить? Хотя да, ты ведь непривычна к высоким баллам.
Во всяком случае, я выполнила свою обязанность, решила, что говорить больше не о чем, и повернулась к выходу. Но тут Тревор преградил мне путь.
Мы вдвоем находились в его спальне — очень опасном месте.
— Что-то забыл? — спросила я.
Мне хотелось сказать: «Верни картину», но я почувствовала, что ему хочется урвать поцелуй. Это для него важнее высшего балла.
Но я бы на это ни за что не пошла. Даже не будь отношений с Александром, ничто подобное не могло связывать меня с Тревором.
Я не стала говорить ему, что видела картину, хотя была основательно тронута и слегка встревожена тем, что он потратил такие деньги на мой портрет. Вот уж действительно ирония. Именно Тревор помог Александру сохранить особняк и сорвал замыслы собственного отца. Вот был бы кошмар, расскажи я ему обо всем этом. Но я не могла поступить так со своим партнером по заданию.
Вместо этого я протянула ему руку. Решила, что так будет безопаснее.
Он явно не хотел ее отпускать.
Светлые волосы красиво обрамляли его загорелое лицо. Я знала, что ему хочется поцеловать меня, хотя не могла быть уверена в том, что за этим стоит — любовь, вожделение или просто привычка не упускать такую возможность, если девушка оказалась наедине с ним в его комнате.