— Не из бахвальства он это сказал? — спросил Антон.
Дед Лукьян крутнул головой:
— Нет. После паралича Дмитрок придурковатым стал. А у дурака, известно, как у пьяного, что на уме, то и на языке. И другие факты подтверждают наличие у Хоботишкина золотого запаса. Когда Хоботишкиных при раскулачивании отправили в Нарым, все семейство в слезы ударилось, а Дмитрок по-дурости как заорет: «Мы и в Нарыме не подохнем! У нашего тятьки целый пуд золота!» Емельян ему по мусалу так кулаком хряснул, аж красная юшка из носа потекла. Но слово не воробей — вылетело не поймаешь. Обшарили мужики узлы и телегу Ильи Тимофеевича — пусто. Ну, конечно, посчитали, что Дмитрок с дури закричал. Чего, мол, с дурака взять? С дурака взятки гладки… — Хлудневский чуть помолчал и спросил Антона: — Помнишь в Березовке двухэтажный бревенчатый дом, в котором старая колхозная контора находилась?
— Помню.
— Вот тот самый купеческий домина принадлежал Илье Хоботишкину. После раскулачивания, понятно, усадьба со всеми постройками перешла в колхозную собственность. А построек там хватало. Среди них были два добротных амбара из отборного сосняка. В тридцать третьем или тридцать четвертом году — точно не помню — решили мы разобрать те амбары и построить из них в Березовке школу. Когда разбирали, под полом одного из амбаров нашли пустую жестяную банку, в каких раньше леденцовые конфеты продавались. Банка большая, этак… килограмма три конфет в нее входило. И возле этой банки полную пригоршню золотых денег насобирали. Царские десятки там были и несколько советских червонцев. Видать, нечаянно рассыпали их и почему-то собрать не смогли. Может, торопились, а может, ночью клад вытаскивали…
— Кто это мог сделать? — опять спросил Антон.
— Кроме хозяина, некому. А вот, куда это золотишко Илья сплавил до раскулачивания, так мы и не сообразили.
Бирюков задумался и снова обратился к деду Лукьяну с вопросом:
— А Ерофея Колоскова вы знали?
— Мне годков восемь было, когда Колосков с артелью пленных австрийцев строил Хоботишкину крупорушку. Несколько раз его там видел.
— Как он выглядел?
Хлудневский, сожалеючи, вздохнул:
— Не берусь обрисовать точно. Маленочком, говорю, тогда был. Запомнил фуражку черную со скрещенными молоточками. Такие фуражки в старину казенные инженеры либо техники носили.
— Рост — высокий, низкий?..
— При малых моих летах все взрослые люди казались высокими. Даже Илья Хоботишкин большим мужчиной выглядел. Насчет Колоскова, Антон Игнатьевич, надо поговорить с твоим дедом. Матвей Васильевич должен хорошо помнить Ерофея, поскольку до революции Колосков заметной личностью в нашем крае являлся.