— Катя, ты все неправильно поняла, это не я…
— Ага, а еще у тебя раздвоение личности.
— Давай поговорим серьезно. Мне надо тебе многое объяснить. Прежде всего, этот ребенок…
— Про ребенка не надо, я все уже поняла, ничего нового ты сказать не сможешь.
— Не перебивай меня! — Женя сорвался на крик.
— Не кричи, пожалуйста. Аборт я делать не буду!
— Ты не понимаешь, я волнуюсь за тебя. Тебе грозит опасность!
— Ага, ты не властен над собой и в следующее полнолуние покрошишь меня на фарш. Все — я тебя начинаю бояться.
— Не шути, я хочу поговорить серьезно! Под вопросом наша совместная жизнь.
— Вот ты какой, прямо сказать не мог. — Катя говорила тихим спокойным голосом, вертя в руках игрушку. — Хочешь, чтобы я ушла, и для этого такой тарарам устроил?
— Нет, что ты, я не хочу этого, но, понимаешь… так лучше будет!
Катя медленно поднялась и начала собирать вещи.
— Я все поняла — ты меня выгоняешь вон. Меня Белка предупреждала, что так и будет, у тебя, наверное, уже кто-то есть, да?
— Да кого ты слушаешь?! Сама-то она хороша! Сука рыжая!
— Не шуми, я уже ухожу. — Катя положила сверху в сумку порезанную игрушку. — Ладно, пока. Танцуй без меня.
Только когда она была в дверях, Женя опомнился:
— Подожди, а куда ты пойдешь-то? Тебя же мать выставила.
— Не волнуйся, кто-нибудь пустит.
Вот уже почти месяц Женя пытался заговорить с Катей в клубе, но она всячески избегала встреч с ним. Обычно она была не одна, а с кем-нибудь из девчонок — с Белкой или Стрелкой, или с обеими. Эти швабры смотрели на него так, будто он по меньшей мере убил кого-то. Разговаривать они не давали — сразу посылали куда подальше, от Кати же он, кроме равнодушных «привет» и «пока», вообще ничего не слышал. Лена следила за каждым его шагом, он неоднократно ловил на себе ее настороженный взгляд. В городе он часто замечал ее «мерс» неподалеку. От работников клуба он знал, что Катя опять живет с родными, почти каждый вечер торчит в казино, часто бывает в больнице и что Папагену все хуже. Женя как-то раз попытался навестить его, но встретил в палате Катю, которая вежливо, но стальным голосом попросила его уйти.
Поговорить с Катей удалось только на похоронах Геннадия Андреевича.
Шел холодный ноябрьский дождь, на кладбище было, как и положено, весьма мрачно. Собралось много народу. Женя заметил стоящих ближе всех к гробу Катю и ее маму, также увидел, к своему удивлению, и Лену. Ее вечный платок и темные очки были как нельзя кстати. Панихиду по усопшему проводил отец Пантелеймон. После похорон Женя тихонько подошел к Кате.