Но и забыть не забыла. Попробуй забудь такое, когда с утра до ночи только и мечтаешь о смерти — лишь бы избавиться от несправедливых насмешек и оскорблений.
***
— Если бы я ее не простила… Если бы мне только хватило упрямства… Если бы я умела говорить 'нет'! Если бы, если бы, если бы… Тогда все могло бы быть совсем иначе…
Ирина замолчала и устремила взгляд в синее безграничье неба, словно хотела найти там подтверждение своих слов: она же права, да? ведь могло бы все получиться иначе? могла же она избежать всего этого?
Соседка отвернулась вполоборота и деликатно молчала, не желая торопить собеседницу. От Иры не укрылась ее деликатность. Наверное, именно потому и захотелось раскрыть душу незнакомке, что та не проявляла нездорового любопытства. И в то же время, Ира чувствовала, ее рассказ женщину не просто не напрягает — он ей действительно интересен. Та слушала умело, будто только этим и занималась всю жизнь — подставляла жилетку для чужих слез.
Так ли это на самом деле, или Ирина придумала себе все это в оправдание, чтобы не стыдно было перед собой за то, что так рассиропилась, расквасилась перед посторонним человеком? Какая, в принципе, разница? Начав говорить, она не могла остановиться на полуслове. Нужно было выплеснуть из себя боль — та разрослась так, что в огромном пустом сердце уже не хватало места для нее. Нельзя оставлять ее в себе, иначе…
Что 'иначе' — Ира не додумала. Проговорила торопливо, словно боялась, что соседка вдруг пересядет, или еще куда-нибудь денется, лишив ее возможности излить из себя еще немножечко боли. Еще глоток, еще щепотку…
— Вы простите, что я так разоткровенничалась. Знаете, я так долго носила это в себе, что мне просто необходимо выплеснуть все это. Недаром говорят: случайные попутчики больше всего подходят на роль исповедника. И правда. Близким ни за что не станешь раскрывать всю себя — могут ведь и напомнить. Особенно если посчастливится заиметь такую вот подругу. А вам почему-то легко рассказывать… У вас такое лицо открытое. Мне упорно кажется, будто мы с вами сто лет знакомы. Знаю, что вижу вас впервые, а никак не могу отделаться от ощущения, что очень хорошо с вами знакома. Странно, да? Я вам не надоела со своими воспоминаниями? Может, вы бы хотели почитать? Газеткой вот запаслись…
Попутчица взглянула с удивлением на газету, давно уже свернутую трубочкой. Махнула ею, выражая пренебрежение. Улыбнулась:
— Ерунда, газета не прокиснет. Мир не перевернется, если я прочитаю ее через недельку-другую, на обратном пути. А может, и вообще не прочитаю. Думаю, это не смертельно. Гораздо полезнее дать человеку выговориться. Вы правы: очень тяжело носить груз воспоминаний в себе. И даже вредно. Именно поэтому медики и советуют выплескивать накопившиеся эмоции. И делают это практически все, только каждый по-разному. Кто-то с утра до вечера нудит о своих проблемах каждому встречному. Другие — лучшему другу или подруге. Третьи — маме. Четвертые — как вы, способны открыться только случайному человеку, будучи уверены в том, что больше никогда не встретятся со своей 'отдушиной'. Пятые раскрывают душу только в кабинете психолога, расплачиваясь за конфиденциальность деньгами. Есть и шестые. Эти, будучи не в состоянии красиво изложить свои переживания в устном виде, а может, не найдя подходящую жилетку, изливают переживания на бумагу.