Какая-то секунда — и смысл перевернут с ног на голову! Будто не Черкасов Иру, а она, распутница этакая, пыталась соблазнить скромного мальчика из хорошей семьи.
Ведь это она хотела остановить его! Она!
Но он неизменно опережал ее на какое-то мгновение.
Ира боялась Черкасова.
Боялась, конечно, не его самого. Ее пугало то, как много места в ее жизни он стал занимать.
Ее чувства по отношению к нему можно было выразить фразой 'и хочется, и колется'.
Ей, несомненно, льстило его внимание. А его настойчивость и приверженность намеченному плану подчеркивали, что он воспринимает ее не как временную забаву для пополнения коллекции. Что имеет он на нее более чем серьезные виды.
Но это же и пугало. Эти страшные, неотвратимые шестнадцать лет разницы не были для нее пустым звуком.
Черкасов уже не казался ей выспренным, вылизанным и чересчур красивым, производившим отталкивающее впечатление безоговорочным физическим совершенством. Ирина отдавала должное его красоте, чрезмерная ее неестественность уже перестала ее раздражать.
Теперь Вадим казался ей милым мальчиком, и все чаще она ловила себя на мысли, что ей хочется назвать его не Вадимом, а Вадиком.
С ужасом стареющей женщины понимала, что он для нее слишком, до неприличия молод, и безмерно комплексовала из-за этого. Но в то же время это добавляло некоторого шарма, клубнично-перечной изюминки в их отношения. Он нравился ей, как мужчина: не каждый умеет одними руками заставить трепетать женщину. В то же время где-то глубоко внутри себя Ира чувствовала еще и материнскую нежность.
Все это было очень сложно. И страшно.
До безумия страшно было Ирине брать на себя ответственность за эти отношения. Но Черкасов вел себя именно так, как должен вести себя будущий супруг: корректно и уверенно, не позволяя хотя бы на миг усомниться в уже близком совместном будущем. Ира чувствовала, что скоро ей предстоит принять очень важное решение. Возможно, самое важное в ее жизни. И панически боялась момента, когда она вынуждена будет его принять.
Вадим ей импонировал. Ей было приятно его внимание. Но мысль, что этот человек будет рядом с нею всю оставшуюся жизнь, приводила в ужас.
Не такого мужа ей хотелось. Само слово 'муж' в ее понимании упорно ассоциировалось с Сергеем.
Ира боялась признаться себе, что допускает в свою жизнь Черкасова только лишь для того, чтобы избавиться от мучительных воспоминаний. О Маришке. О Сергее. О маме…
Когда Черкасов озвучил приглашение провести отпуск вместе на берегу Черного моря, прежде чем ответить ему 'да' или 'нет', вытащила из памяти мобильного номер, который прочно въелся в ее личную память: