— Сережа, давай встретимся сегодня. Мне очень нужно тебя увидеть.
Это была их первая после развода встреча. Тогда была лютая зима, теперь лето играло буйством красок, нещадно палило жаркими солнечными лучами.
Они сидели под тентом за ажурным столиком у придорожного кафе. Русаков пил пиво. Она крутила в руках бокал вина.
Разговор не клеился — Сергей не скрывал враждебности. Ира и не предполагала, что он с разбегу бросится в ее объятия, но такого отчуждения все-таки не ожидала.
Хотела попытаться объяснить то, что не удалось тогда, под горячую руку. Думала, что теперь, поостыв, Русаков с большей терпимостью выслушает оправдания из ее уст. Просчиталась — вместо понимания или хотя бы внимания к ее словам наткнулась на холодную, даже высокомерную стену.
— Сережа, я очень сожалею о том, что произошло. Труднее всего объяснить то, чего не было. Ничего не было, понимаешь? Ничего. Лариска все подстроила, и вышло так, будто…
— Ага, Лариска виновата. Еще скажи, что это она же вас и поставила так. Чтоб фото вышло поэротичнее. Типа: подшутить хотели.
Прежде чем Ира подобрала слова, которые могли бы объяснить, как же они оказались так близко на той фотографии, Русаков выдал с нескрываемой злостью:
— Да что фото?! Можно подумать, ты когда-то была верной. Под нож легла — ах, я так постарела, ах, на меня перестали заглядываться мальчики. Тьфу! Спасибо Лариске, а то так и жил бы в неведении, рога наращивая.
— Нет, Сереж. Все не так. Не перебивай меня, я и сама собьюсь. Просто я выпила слишком много шампанского, а ты же знаешь — когда я выпью, меня в жар бросает. Вот я и вышла на балкон…
— А он уже стоял там, заранее подготовив пиджак, чтобы добрая начальница не заболела! Да ты же практически отдавалась ему! Пусть не физически, но фигурально. Ты этого хотела, ты готова была к этому! Готова прямо там же…
Ирина поморщилась. Не брезгливо, а словно ей больно было слышать его слова:
— Это неправда. Ты даже не выслушал меня.
— Неправда? А что правда? Что после развода не прекратила с ним отношений? Верю. А теперь вдруг вспомнила о семье. О бывшей семье. Что так? Мальчик наигрался в любовь и бросил тетеньку? Надеюсь, не у самого алтаря? Я вроде слышал, ты за него замуж собиралась. Или уже нет? Конечно нет — коль уж сосунок себе другую нашел, постарше — ты для него слишком молоденькая, зеленая совсем, ему ведь надо, чтобы непременно одной ногой в могиле.
Ира онемела — он что, говорил с Черкасовым? Откуда знает, что Ира для него слишком молода?
— Бросил. Конечно, бросил — кто бы сомневался? И вот тогда начались звонки по ночам, эротическое сопение в трубку. А теперь, услышав посторонний женский голос, испугалась, что можешь потерять нас насовсем. Да только ты нас уже потеряла! Прекрати звонить! Ты для нас умерла! Тебя больше нет!