В самом деле. Такого, как на Западе, у нас быть не может. У нас может быть значительно хуже.
И во всю мощь грянула Перестройка.
Что уж в это понятие вкладывал Горбачев — то ему одному ведомо. А что из этого вышло — все почувствовали на собственных шкурах. На предприятиях полным ходом шли сокращения кадров, производства останавливались пачками, отправляя работников в бессрочные неоплачиваемые отпуска. Жить было не на что: зарплаты оставались в закромах родных заводов-фабрик. Их директора разъезжали на крутых иномарках, и растерянно пожимали плечами: нету денег, ребята! черт его знает, куда делись! вы работали-работали, а денег нету.
Рабочий люд кинулся в торговлю: хоть как-то выжить, хоть как-то прокормиться. Огромная страна в мгновение ока превратилась в базар. Ни в восточный, ни в западный — в русский.
Каким-то чудом Ире удалось остаться в профессии. Стройконтора не прекратила существования, и даже сумела обойтись без поголовного сокращения штатов — отделались лишь отправкой на заслуженный отдых работающих пенсионеров, позволив молодым продержаться наплаву. Правда, тем тоже пришлось несладко — зарплаты мизерные, прожить на них во времена гиперинфляции казалось просто нереально.
Тем не менее, это все-таки была работа. Постоянная. Благодаря чему Ирине удалось не растерять профессиональные навыки. Даже больше: в то смутное время экономические и таможенные правила менялись едва ли не ежемесячно. Как грибы после дождя появлялись на свет налоговые инспекции, милиции и полиции, благодаря чему у бухгалтеров дополнительно появилось море работы: кроме давно привычных форм отчетности добавились новые. Эти новые то внедрялись, то отменялись, то заменялись еще более новыми. Квалификация росла, работы прибавлялось день ото дня, зарплата же оставалась копеечной. Многие не выдерживали суровой действительности и уходили в никуда, отправлялись в свободное плавание по так называемой рыночной экономике.
Случались подобные настроения и у Иры. Временами хотелось бросить все и спрятаться за широкой, такой удобной спиной мужа. То, что раньше воспринималось недостатком, ныне оказалось огромным плюсом: Русаков, в отличие от супруги, не был отягощен высшим образованием. Трудился в автосервисе, ковырялся в железе, отчего руки его пропахли машинным маслом и различными техническими смазками, пальцы потемнели.
Иногда она стеснялась его грубых рабочих рук, но только тогда, когда предстоял серьезный выход 'в люди'. К счастью, большие выходы случались крайне редко, а потому до поры до времени этот комплекс у Иры почти не проявлялся. Она просто любила мужа, независимо от наличия у него диплома о высшем образовании, от того, вычищены ли его ногти, и пахнет ли от него бензином или туалетной водой 'Эгоист'. Она любила Сергея, а не того, кем он представлялся окружающим. А теперь оказалось, что именно благодаря его рабочей профессии они и могут оставаться наплаву: несмотря на смутные времена, машины продолжали ломаться, а значит, кому-то нужно было их чинить. И если многие предприятия не платили сотрудникам месяцами, то автосервис приносил 'живые' деньги каждый день. Именно поэтому Ирине и не пришлось идти проторенной дорожкой в 'челноки'. Она по-прежнему могла позволить себе ковыряться в полюбившемся мире цифр.