— Может, со мной что-то не так, а может, все женщины такие. Я часто спрашивала, любит ли он меня. Он неизменно отвечал: 'Конечно', но этого было мало. Даже наоборот — это было в некотором роде оскорбительно. Я хотела искренности, а это его 'Конечно' звучало как-то не то что неубедительно, а… Без огня. Без искры. Вроде я его на люстру подвесила и пытаю, а он вынужденно соглашается.
Замолчала, вспоминая совсем недавнее прошлое. Господи, какая она была глупая! Чего ей не хватало?! Зачем спрашивала? Ведь и без слов знала, что Сергей ее любит. Но хотелось большего.
Наверное, Лариска права. Любовь со временем становится привычной. А Ире хотелось чего-то живого. Помолодев лицом, захотела вернуться в молодость, снова пережить что-то более бурное, чем его будничное 'Конечно'. Пережить с ним же, со своим Русаковым. А он возвращаться в прошлое не желал. Или просто не понял?
— Дура, — в тысячный раз констатировала она. — Дура.
***
Вадим вычерчивал очередной график. На работе не успел. Вернее, сделал лишь компьютерную версию, но на стандартном формате А4 график выглядел не слишком впечатляюще, поэтому пришлось взять работу на дом. На десять утра ему была назначена аудиенция у Русаковой, а прийти к ней недостаточно подготовленным Вадим не мог себе позволить.
Из-под фломастера выходила четкая фиолетовая линия, показывающая, как за прошедший квартал изменился процент продаж элитного жилья, построенного их трестом. После этого Вадим начал выводить малиновую линию, обозначающую предположительный рост на будущий квартал при условии, если будет принят к работе его проект рекламы.
С этой линией было сложнее — процент еще только ожидался, а потому рисовать его следовало не сплошной линией, а пунктиром. Но как попало чертить пунктир Вадим не мог — с детства был приучен делать все на совесть, выверено и четко, а потому вырисовывал штрихи по линеечке: пятнадцать миллиметров сплошная линия, три с половиной миллиметра разрыв, и снова пятнадцать миллиметров сплошной линии. Можно было бы сделать разрывы побольше, можно было даже сделать их равными штриху, но в целом линия выглядела бы слишком банально. Вадиму же нужен был эффект — все должно быть, и будет красиво! Конечно, он еще столкнется с трудностями, когда начнет накладывать тень на пунктирные штрихи, ведь в три с половиной миллиметра разрыва ее сложно будет убедительно врисовать. Зато результат наверняка получится достойным. Эффектным.
Вадим получил образцовое воспитание. Папа, Николай Вадимович, — высший офицер, как сам себя любил именовать. Причем ударение ставилось на слово 'высший'. Отсюда — четкость действий и ответственность за принятые решения, исполнительность и обязательность. А мама…