Памятуя о неадекватном действии алкоголя на ее организм, он несколько лет не позволял жене прикасаться к спиртному. Даже на свадьбе не дал выпить ей хотя бы бокал шампанского, опасаясь, как бы молодая супруга ни устроила стриптиз прямо на праздничном столе.
Та поначалу кочевряжилась, требовала шампанского. Ну да Черкасов с ротой солдат одной левой управляется — что ему безмозглая баба? Хук слева, хук справа — урок усвоен навсегда. Теперь при слове 'шампанское' Паулина спадала с лица, как лабораторная мышка при виде электрода.
Запрет постепенно вошел в привычку. Даже на Новый год, в компании сослуживцев и их жен, когда пили все, когда даже язвенники и трезвенники позволяли себе хотя бы пару бокалов шампанского, Паулина обходилась лимонадом.
У всего есть начало. И всему приходит конец. Пришел конец и Паулининой трезвости.
Пацан был еще маленький, лет шесть всего. Значит, семь лет прошли впустую.
В тот день они обмывали долгожданную капитанскую звездочку Николая, дом был полон гостей. И гости, и виновник торжества порядком набрались — Паулина лишь успевала выставлять на стол все новые и новые бутылки, да обслуживать гостей.
Надо сказать, постаралась на славу: не опозорила мужа. Уж когда все успела, но меню было, как в столичном ресторане. И накрыто красиво — салфеточки, шпажки, еще какие-то затейливые ерундовины.
Едва за последним гостем закрылась дверь, Паулина облегченно вздохнула и кинулась собирать со стола. Николай тоже вздохнул — сам с трудом дождался, когда все разойдутся. Но уборка волновала его в последнюю очередь. Новоиспеченного капитана поздравили все, кроме родной жены. Слова, красиво накрытый стол — не в счет.
Не этого ждал от нее Николай. В голове приятно шумело — так же, как в ту памятную ночь, когда Паулина единственный раз одарила его настоящим блаженством. Если одарила тогда — почему не сейчас? Почему нельзя повторить то, что было однажды?
Черкасов притянул жену, усадил на колени. Рука привычно скользнула под платье. Возбуждение достигло пика: если сейчас она не сделает того, что он ждал от нее все эти годы, он попросту ее прибьет. В конце концов, сколько можно ждать?! Муж он или нет? Офицер или кто?!
Едва сдерживаясь, чтобы не разорвать на ней платье, свободной рукой налил в рюмку водки из почти уже пустой бутылки. Не сказал — приказал:
— Пей!
Та побледнела — урок, видимо, не прошел даром. Даже в эту минуту Черкасов не мог не радоваться достигнутым успехам в деле воспитания офицерской жены.
— Нет, Коля, мне же нельзя! Да и не пью я водку.
— Я сказал: пей!