С другой… Чувствовал он себя при этом животным. Хоть и властвовал над порочной бабой в полном одиночестве, но неизменно представлял, что они не в укромной спаленке угару греховному предаются, а где-нибудь на людях. В Клубе Офицеров, например. Прямо на сцене, в лучах прожекторов. А за кулисами стоит очередь пускающих слюни мужиков…
Противно было до смерти, и наутро он в сердцах одаривал жену парой-тройкой легеньких хуков — она даже не понимала причины его гнева. Однако прогнать эти видения Николай не мог. Одна коллективная ночь навсегда отравила его сознание.
Когда припекало, на шампанское он не тратился. Обходился водочкой: и дешевле, и экономия продукта, а заодно и времени. Как показала практика, шампанского Паулине нужно было не меньше трех фужеров, да и то эффект выходил не стойкий — дула его, как лимонад. Хочешь, чтобы подольше в себя не приходила — наливай снова и снова. Да и пучило ее от шампанского.
Зато водочки хватало одной рюмашки. Попробовал однажды увеличить дозу — сам не рад был: разошлась Паулина так, что насилу угомонил. Отвязная супруга все рвалась на улицу — одного Николая ей было явно недостаточно. И то сказать — он же не автомат по обслуживанию ее безграничной похоти! Ему же в себя нужно прийти, силенок поднабраться, прежде чем ко второму заходу приступать. А потому на будущее он строго ограничивал дозу 'лекарства от фригидности' одной рюмкой водки.
И еще он заметил, что Паулина не только раскрепощалась под воздействием алкоголя, не только забывала к утру пережитый накануне ураган сексуальных страстей. Оказалось, она напрочь переставала узнавать его, принимая за случайного любовника. Наверное, потому и теряла бесстыдство, исчезали все запреты и табу.
Это, пожалуй, бесило Николая больше всего. Вот же дрянь! С мужем бревно бревном, как бы он ни просил добавить жару. А как чужому мужику — так ни в чем отказа нет. Шалава беспутная!
Не просто обидно — до смерти больно за такую несправедливость. Но терпимо, если чужой мужик и родной муж — одно лицо, одно тело. Зато вытворять можно буквально что угодно: до чего бы ни додумалась извращенная от вседозволенности фантазия — отказа не последует. На любые эксперименты Паулина шла с безграничной готовностью и желанием.
А наступит утро — и она не будет помнить ничего, абсолютно ничего из того, что вытворяла ночью. Утром это снова будет добропорядочная мать и жена, образцовая офицерская супруга, надежный тыл защитника отечества.
Все было отлажено в их быту и сексуальной жизни: длинную череду бесцветных ночей сменял короткий фейерверк вседозволенности. Несколько месяцев пресного, безвкусного секса, когда приемлемой считалась лишь поза миссионера, а Паулина, скривившись, с нетерпением ждала, когда кончится очередной сеанс выполнения ею супружеских обязанностей. Одна фантасмагорическая ночь. И снова преснятина.