Сработало — он рассмеялся.
— Нет, правда, это было больше от неожиданности…
Он поднял свободную руку и бережно положил ее сбоку на мою шею. Я замерла, холод от его прикосновения словно предупреждал о том, что надо бы испугаться. Но во мне не было страха. Напротив, забурлили совсем другие чувства.
— Вот видишь, — сказал он. — Просто великолепно.
Моя кровь бешено неслась по жилам, и мне хотелось замедлить ее бег. Я чувствовала, что глухие удары моего пульса — это то, что ему трудно выдержать. Разумеется, он их слышал.
— Ты очаровательно краснеешь, — тихо проговорил он и осторожно высвободил свою вторую руку. Мои кисти безвольно упали на колени. Он нежно погладил мою щеку, а потом взял мое лицо в свои мраморные ладони.
— Не шевелись, — прошептал он, словно я и так уже не окаменела от волнения.
Медленно, не отпуская моего взгляда, он наклонился ко мне. Затем быстро, но очень нежно приложил холодную щеку к ямке посередине моих ключиц. Я не смогла бы двинуться, даже если бы захотела. Я слушала ровный звук его дыхания и смотрела, как солнце и ветер играют в его медно-каштановых волосах — самой человеческой части его существа.
Очень медленно его руки скользнули ниже и легли на мою шею. Я вздрогнула и почувствовала, как он задержал дыхание. Но руки не прервали движения, они мягко опустились мне на плечи.
Его голова двинулась в сторону, он провел носом вдоль моей ключицы. Затем нежно прижался щекой к левой стороне моей груди и замер. Слушая мое сердце.
— Ах, — вздохнул он.
Я не знала, сколько времени мы просидели вот так, без движения. Может быть, долгие часы. Постепенно мой пульс успокоился, но он не отпускал меня, не говорил со мной. Я знала, что в любой момент он мог не выдержать, и моя жизнь оборвалась бы так быстро, что я даже не успела бы ничего почувствовать. Но я не могла заставить себя испугаться. Я не могла думать ни о чем, кроме того, что он прикасался ко мне.
И вдруг, слишком быстро, он отстранился.
Его глаза были полны покоя.
— В следующий раз будет не так трудно, — с удовлетворением сказал он.
— А было очень трудно?
— И вполовину не так ужасно, как я себе воображал. А тебе?
— Нет, мне… совсем не ужасно.
Он улыбнулся, услышав мою интонацию.
— Ты же знаешь, о чем я.
Я тоже улыбнулась.
— Смотри, — он взял мою руку и приложил к своей щеке. — Ты чувствуешь, какая теплая?
Да, она была почти теплой, его всегда ледяная кожа. Но я едва обратила внимание, потому что случилось то, о чем я грезила с первого дня, как увидела его — я прикасалась к его лицу.
— Не двигайся, — прошептала я.
Никто больше не смог бы замереть так, как Эдвард. Он закрыл глаза и стал неподвижен, как камень, — статуя под моей рукой.