Он протянул мне свой пиджак через стол, и восторженное созерцание пришлось прервать.
— Спасибо, — снова проговорила я, засовывая руки в рукава. Он был холодный на ощупь, как моя куртка, провисевшая всю ночь в нашей неотапливаемой прихожей. Я поежилась. Но пахнул пиджак чем-то изумительным. Я вдохнула поглубже, стараясь определить, что это за необыкновенный запах. Вряд ли одеколон. Рукава оказались длинноваты, и я подтянула их повыше, чтобы освободить руки.
— Этот синий цвет тебе очень идет, — внимательно глядя на меня, вдруг сказал он. Это было неожиданно — я опустила глаза, разумеется, покраснев.
Он подтолкнул ко мне корзинку с хлебом.
— Да нет у меня никакой реакции на шок, — запротестовала я.
— Должна быть, как у любого нормального человека. А ты даже потрясенной не выглядишь.
Кажется, его это здорово беспокоило. Он стал пристально смотреть мне в лицо, и я удивилась, насколько светлыми были его глаза сегодня — золотистыми, как ириски.
— Просто мне очень спокойно рядом с тобой, — призналась я, загипнотизированная его взглядом.
Это ему сильно не понравилось, алебастровый лоб прорезала морщина. Он покачал головой, нахмурившись.
— Все еще хуже, чем я думал, — пробормотал он про себя.
Я взяла ломтик хлеба и стала откусывать от его края мелкие кусочки, изучая выражение его лица — хотела уловить момент, когда можно будет приступить к вопросам.
— Обычно ты в более хорошем настроении, когда у тебя такие светлые глаза, — заметила я, пытаясь отвлечь его от мрачных мыслей.
Уловка удалась — он в изумлении уставился на меня.
— Что?
— Когда у тебя черные глаза, ты более раздражителен — поэтому я и удивляюсь, — продолжала я с невинным видом. — У меня есть теория на этот счет.
Он прищурился.
— Опять теории?
— Угум, — я тщательно пережевывала маленький кусочек хлеба, стараясь не выдать волнения.
— Надеюсь, на этот раз ты выкажешь чуть больше независимости в суждениях... или ты опять комиксов начиталась? — на лице явилась тень насмешливой улыбки, но в глазах стояла тревога.
— Нет, она не из комиксов. Но я и не сама ее придумала, — призналась я.
— Ну и… — он ждал.
Но в этот момент официантка уже огибала перегородку, в руках у нее был поднос с моей едой. Мы оба одновременно выпрямились при ее приближении, и я поняла, что все это время мы сидели, неосознанно склонившись друг к другу через стол. Она поставила передо мной тарелку — выглядело блюдо весьма заманчиво — и быстро повернулась к Эдварду.
— Вы не передумали? — спросил она. — Неужели мы ничем не сможем Вас соблазнить?
Мне показалось, или в вопросе был подтекст?