Воспоминание о словах деда тоже объясняло многое. Офелия не желала подвергаться генетическому анализу. Все спрашивали ее, почему, но она сама не могла объяснить этого. Дэвид считал причиной то, что она не хотела признать себя ущербной. Она должна была быть совершенством во всем. Но теперь Офелия поняла, что в глубине души испытывала страх перед словами деда «она не наша» и подсознательно была уверена, что генетический тест подтвердит это. Видимо, страстная любовь Офелии к изучению обитателей пещер тоже произрастала из того, что дед отвергал ее. Конечно, в то время его слова не могли оказать прямого влияния на пятилетнего ребенка, но семена были посеяны. В подсознании девочки утвердилось, что у нее нет истории. И она начала изучать людей без истории, потому что сама была такой же и стремилась найти место среди них.
Офелия попрощалась с Эбби, пообещала вернуться и пожелала ей найти свою дочь. Эбби и Ванесса долго смотрели вслед самолету. Эбби мысленно пожелала счастья Офелии и Дэвиду, а затем Ванесса спросила:
— И что теперь? Ты уезжаешь из «Рощи»?
Эбби молча покачала головой. Она не могла уехать. Разочарование от того, что никто из трех женщин не оказался ее дочерью, было очень горьким. Но она не собиралась сдаваться. Ее дочь все еще где-то живет, и Эбби обязательно найдет ее.
— Не понимаю, — сказала она, когда гул моторов затих. — Неужели частный сыщик что-то пропустил? — Эбби вспомнила, что именно этот человек говорил о пьянице Спенсере Будро, жившем от бутылки до бутылки. Может быть, его память за эти годы ослабела. А как же быть с семидесятилетней медсестрой, которая призналась, что развозила множество детей по разным штатам? И тут кое-что пришло ей в голову.
— Ванесса, ты уверена, что мой ребенок был девочкой? Ты это сама видела?
Ванесса, разочарованная не меньше подруги, повернулась к Эбби и сказала:
— До того я никогда не принимала роды. Было много крови. Мне стало плохо. Пришлось сесть. Я не видела, как родился ребенок. Начальница тюрьмы сама вымыла его, завернула в одеяло и сунула мне. Нет, сама я не видела, но могу поклясться, что тюремщица называла ребенка «она». — Ванесса потерла затылок. Она провела ночь с Зебом и почти не спала. — А впрочем… Нет, поклясться не могу. Эбби, это мог быть мальчик.
Эбби знала только одно: она не собирается тратить еще тридцать три года на поиски сына. Будро и других людей больше не было на свете, но она знала, что есть один человек, у которого имеется ответ.
Частный сыщик предупреждал, что это очень опасный тип, заставлявший людей исчезать. Но у Эбби не было выбора. Все ниточки, которые разматывал сыщик: Будро, медсестра, начальница тюрьмы и многие другие — были оборваны. Оставался только один человек, который был связан с подпольными торговцами детьми, похитившими ее ребенка.