— Детерминизм, — многозначительно произнес Филарет, словно хвастаясь, что он знает такое сложное слово и, плюнув на затвор на прощанье в третий раз, пошел к выходу из котельной.
Настоятель монастыря Филарет возвращался обратно из котельной в свои покои. Проходя мимо колокольни, возле которой он несколько минут назад услышал чей-то кашель, но не обнаружил кашлявшего, настоятель столкнулся с новой неожиданностью. Вдруг прямо перед ним, откуда-то сверху упала обгоревшая головня. От неожиданности Филарет остановился и, задрав голову, стал смотреть вверх, пытаясь разглядеть того, кто находился на колокольне. Так как настоятель был, слаб зрением, а очки использовал только для чтения, это потребовало от него некоторых усилий и не малого времени. Наконец, разглядев сидевшего, свесив ноги вниз, на перилах колокольни истопника, настоятель спросил:
— Ты чего там делаешь?
— С птахами небесными беседую, — спокойно отвечал Анатолий сверху.
— Что? Что ты сказал?.. Говори громче!.. Не слышу!.. — прокричал Филарет истопнику.
— С небесными птахами, говорю, беседу веду! — во весь голос закричал истопник.
— И что же тебе птахи небесные сообщили? — спросил Филарет.
— Ничего не сообщили, поют себе и все тут, такое легкомыслие… — спокойно ответил истопник.
— Поют, — умилился Филарет, — ну, пущай себе поют. А ты слазь на землю скорей, не чего тебе там, чай не мальчик по перилам лазать, свалишься еще…
— Не слезу, мне и здесь неплохо, — заверил сверху настоятеля истопник.
— Ну, как знаешь, — сказал Филарет и продолжил путь к крыльцу своих покоев, но, передумав, неожиданно вернулся.
Он поднял сброшенную ему под ноги головню и со всех сторон осмотрел ее.
— Эй! Батюшка Анатолий! — снова позвал монаха настоятель, отряхивая руки, испачканные в саже.
— Ну, чего тебе, — грубо ответил истопник.
— Ты чего это в меня головнями кидаешься?
— И не кидаюсь я вовсе, просто случайно вырвалась, а тут ты шел… — объяснил истопник.
— Понятно, — многозначительно произнес Филарет.
— Ничего тебе непонятно, — ответил Анатолий.
— А я, между прочим, к тебе ходил, — продолжал разговор настоятель.
— Ну?
— Опять я тобой недоволен. Жалуются мне на тебя.
— Сильнии возсташа на мя и крепцыи взыскаша душу мою, — вдруг совершенно переменив тон, кротко сказал истопник.
— И чего ты, проказник, с братией не ладишь? — спросил настоятель монаха.
— Дивны дела Твоя, Господи! — отвечал истопник.
— Говорят, что смущаешь ты мирян и братию и сеешь вокруг себя суеверие.
— Избави меня от клеветы человеческия…
— Вообще-то мне, как твоему начальнику следовало бы тебя наказать, чтобы другим не повадно было, а то еже ли все как ты поступать начнут, это чего же получится?..