— Часто ходишь на ту сторону?
— Когда как. Скоро Видовдан… день нашего праздника… — Радован вдруг сменил тему — ты знаешь, что происходит сейчас на месте, где родился мой дед?
— Нет.
— Есть лагерь. Большой. В Пожареваце. Когда русы вступились за нас — каждому был дан выбор — уйти или остаться. Мой дед не мог сделать выбор — потому что он был тяжело ранен и лежал при смерти. Остальные свой выбор сделали. Кто-то ушел к русам. Кто-то остался, сказав, что умрет но не сойдет с родной земли. Пойдем, я тебе кое-что покажу, пан казак…
Вслед за сербом, сотник Велехов прошел обратно в кузню, где Радован, не обращая внимания на притихшего Славомира достал что-то с верхних полок.
— На, поглянь, пан коммандер.
В руках у сотника оказалось странного вида оружие — что-то типа перчатки, но с загнутым, довольно длинным обоюдоострым клинком. Непривычное — рука казака привычна к простому ножу и к шашке — но если приноровиться — очень эффективное оружие.
— Что это?
— Это сербосек. Тех, кто остался, в конце концов разоружили и согнали в Пожаревац. Усташи заказали себе такие ножи — патронов было немного и они не хотели тратить патроны. А потом они начали вырезать сербов этими самыми сербосеками. Нас убивали за то что мы сербы, без разбора, всех мужчин, женщин, детей, стариков, раненых — всех кто серб. Таким ножом, пан коммандер, вырезали почти всех, кто остался. Павелич тогда еще не был министром-президентом — но никто не сказал ему ни слова, когда он вырезал сербов. Остались только мы, те кто сохранил жизнь, потеряв родину. Поэтому мы и ходим туда — поклониться родной земле…
Сотник покачал головой.
— Давай, выйдем на воздух, друже…
Вышли. С севера подувал прохладный ветерок, деловито кудахтая, в земле барахтались куры под присмотром голенастого, старого петуха. За мячом бежали, весело крича что-то на смеси польского, русского и сербского дети, словно утверждая господство жизни над политическим и религиозным безумием, моровым ветром выветрившим некогда благодатный край…
— Ты сам говорил друже… беда собирается. Вот я и хочу знать, чего ждать. По ту сторону границы — что делается?
— По ту сторону… По ту сторону спокойно никогда не было. Несколько лет назад сделали настоящую полосу отчуждения. Датчиков понапихали. Патрулируют.
— Как же вы проходите? — сотник сам был разведчиком-пластуном и знал толк в прохождении подобного рода полос отчуждения. Но он был именно что профессионалом, специально подготовленным к инфильтирации на территорию противника при максимальном уровне противодействия — так это называлось. В армии их учили жестко, даже жестоко — например выбрасывали в незнакомой местности и давали задание пройти к определенному пункту за определенное время. А чтобы веселее было идти — давали ориентировку на сбежавших особо опасных каторжников. Или давали задание проникнуть на сильно охраняемый объект — а охрану не предупреждали. Но как та же Драганка пройдет такую вот полосу… сотник просто себе не представлял.