Небольшой группой — десять бойцов, вторая, такой же численности группа осталась прикрывать тыл — Башир вышел к нужному зданию. Толстенный дувал выше человеческого роста, выбитые взрывом ворота. Снова — ни души.
Еще одна группа вышла правее, подполковник показал условный знак — норма — и получил такой же знак в ответ. Надо идти…
Во дворе оглушительно громыхнула граната — вспышка — и коммандос бросились внутрь, в огражденное дувалом пространство двора. Они были готовы к чему угодно — но не к тому, что увидели.
Никого. И ничего. Никаких следов, что на этот дом и в этот двор упала хоть одна бомба. Черт, здесь даже стреляных гильз совсем нет. Как будто здесь и не было никаких боев.
Один из коммандос крадучись подошел к двери, привязал к ручке веревку, еще несколько выстроились у стены. Первый рванул на себя веревку — и остальные бросились внутрь. Башир молча ждал.
— Башир-хан, внутри чисто, но мы кое-что обнаружили.
Почему то, когда он вступил в здание — ему стало не по себе. Просто не по себе и все.
Он не мог понять, что не так, он не мог понять, что его беспокоит. Потом, он понял — это был страх. Ему просто было страшно.
И страх этот — нарастал с каждой минутой.
Впереди был коридор — темный и узкий. Он прошел по нему несколько шагов — и вдруг ему показалось, что за спиной кто-то есть.
Внезапное нападение противника сзади! Одно из учебных упражнений, которое отрабатывали коммандос — вот и сейчас подполковник, развернувшись и присел, выхватил из кобуры пистолет, включил фонарь-вспышку, надеясь ослепить противника и получить преимущество.
За спиной никого не было.
Он обвел пистолетом стены — фонарь не высветил ничего. Только глинобитные, шершавые стены и не более. Выругавшись про себя, подполковник двинулся дальше. Нервы сдают — а это очень плохо.
Он попытался связаться по рации со своими — но в эфире был сплошной треск. Такого он никогда не видел — рация была современная и могла отстраиваться от помех.
— Где вы? — крикнул подполковник и голос его предательски дрогнул.
— Башир-хан, мы здесь!
Внезапно где то за стеной в несколько голосов оглушительно заговорили автоматы, кто-то заорал не своим голосом — и подполковник с ужасом узнал по голосу одного из своих. Он отшатнулся от глинобитной стены, направив пистолет туда, где раздавалась стрельба.
Топот. Он повернулся, вскидывая пистолет.
— Свои!
Точно — свои. Тревожная группа. Чуть не выстрелил. Мечутся по стенам лучи фонарей, несколько автоматных стволов готовы изрыгнуть огонь.
— За мной!
Пройдя еще немного, они увидели дверь. Подполковник кивнул.