— А ты сегодня принарядилась, — заметила Винни, смекнув, что вазектомию Ричарда я обсуждать не хочу. — Сядешь за баранку в таком прикиде?
— Нет, это не для работы. — Под курткой у меня было нечто непотребное — черное, с глубоким вырезом, облегающее и зазывное, на шее висела мамина серебряная цепочка. И туфли я надела на высоких каблуках — эти «трахни меня» приходилось снимать, садясь за руль. — Хочешь верь, хочешь нет, но я сегодня ужинаю с пассажиром в «Гасконском клубе».
— Господи, у тебя что, еще один роман?
Винни единственная, кто знает о моей многогранной жизни. Она надежный товарищ, а мне нужно было с кем-то поделиться. Винни это кажется очень увлекательным, и она неизменно расспрашивает меня обо всех деталях. Она считает, что это у меня такой изъян и я просто не могу понять, что в жизни главное, — но мои истории ей нравятся. Винни умеет радоваться за других.
— Ни за что! Мне и так часов в сутках не хватает. У этого козла осталась одна из моих мобил, и он не хочет ее отдавать, пока я с ним не поужинаю.
Винни понимающе улыбнулась, а я раздраженно ухмыльнулась в ответ:
— Брось. Он такой крепышка-коротышка и уже в печенки мне въелся. Да ты бы и сама не прочь на один вечерок закосить от работы с парнем, верно?
Я погрозила ей пальцем.
Винни подняла левую руку, демонстрируя обручальное кольцо, потом оглядела меня с ног до головы:
— Тогда почему ты так вырядилась?
— Причина заключается в том, куда я собираюсь ПОСЛЕ ужина.
— И куда же это?
— Неважно.
Секрет невелик, но пусть Винни поломает голову. Хорошая порция подозрений — подходящая месть за все инсинуации.
Из Испании возвращается Стеф. Нагруженный подарками, и я умираю от желания его увидеть. Мне так не хватало его все эти три недели. Даже не представляла, что он так много значит для меня. Сегодня я хочу доказать, как Стеф мне дорог…
Большой Кев жарил что-то похожее на протухшего пса, и я забеспокоилась, не пристанет ли запах к моей одежде. Я взяла ключи и бумажник:
— Мне лучше двигать, Вин. Не могу же я заставлять ждать «Гасконский клуб». Счастливо порулить.
— Кэтрин, чуть не забыла…
Я уже знала, что сейчас последует — мудрость Винни, напутствие на день. Она минуту подумала, сцепив пальцы.
— Если представить жизнь в виде покрывала… — начала она, — то мое покрывало было бы из плотной махровой ткани. А у тебя — лоскутное стеганое одеяло.
— Почему так, Вин?
— Махровая ткань — она изношена, потрепана, но все-таки надежна.
— А у меня почему лоскутное одеяло?
— Твоя жизнь сшита из умело разложенных кусочков. У каждого лоскутка свой собственный рисунок, и он будто бы никак не связан с соседними фрагментами.