— Можно ли их сосчитать ? — спросил архимандрит.
— И считать не надобно! — ответил Голохвастов. — На глаз видно, что их десятеро на нашего одного, если того не более.
Обойдя монастырь поляки начали занимать позиции. На западной стороне против Плотничьей башни Сапега разбил свой стан. Лисовский расположился в Терентьевой роще напротив Наугольной и Луговой башен. Сразу же, не теряя времени, поляки и казаки начали рыть рвы, сооружать шанцы, собирать туры. Расставляли пушки. Монастырские дозорные насчитали девяносто пушек.
В монастыре над гробницей святого Сергия воеводы и ратные люди, монастырские слуги, дворяне, дети боярские, крестьяне, что пришли в монастырь, целовали крест оборонять его до смертного часа. Началась церковная служб, которая с этого часа уже не прерывалась во все время осады.
В польском стане днем и ночью шли приготовления к приступу. Придвинули к стенам на пушечный выстрел туры, втащили на них пушки.
29-го сентября у ворот Конюшенной башни затрубили польские трубачи, под белам флажком подъехал верхоконный, размахивая свитком с грамотой. Ему открыли притвор в воротах. Он отдал послание Сапеги к архимандриту и ко всей монастырской братии. Грамоту забрали, посланному сказали, что ответ доставят сами.
Архимандрит призвал воевод и старцев слушать польское послание.
«Пишет к вам, жалеючи вас Ян-Петр Сапега! Покоритесь царю Дмитрию Ивановичу, сдайте мне город, будете зело жалованы от царя Дмитрия Ивановича, как ни один из великих ваших не пожалован Шуйским; а если не сдадите, то знайте, что мы на то пришли, чтобы, не взяв его, не уходить отсюда. Сами ведаете сколько городов мы взяли. И Москва, и царь ваш в осаде. Мы в том ручаемся, что будете не только наместниками в Троицком городе, но царь даст вам многие города и села в вотчину, а не сдадите город и мы возьмем его силой, тогда уже ни один из вас в городе не увидит от нас милости. Пишем тебе словом царским, святче архимандрите: прикажи попам и монахам, чтоб они не учили войско противиться царю Дмитрию Ивановичу, памятуя милосердие оказанное монастырю отцом его царем Иваном Васильевичем, а молили бы Бога за него и царицу Марину Юрьевну, а нам город отворили безо всякой крови. А не покоритесь, так мы зараз возьмем замок ваш и вас беззаконников порубаем всех!»
Архмандрит спросил:
— Кто он, Ян-Петр Сапега? Князь? Боярин?
— Не князь и не боярин, но рода знатного в Литве и Польше, — пояснил князь Долгорукий. — Его дядя канцлер в польском государстве, после короля вся власть у него в руках
Архимандрит сокрушенно покачал головой.