— Может и признал бы, да сколь много людей пришлось повидать и все на скорях. Ты из Коломны? О чем вести?
Плещеев протянул свиток с посланием Ляпунова и указал глазами на присутствующих, давая знать, что пришел с делом тайным. Скопин понял, что грамота не для всех. Отошел от стола, развернул грамоту. Прочел и взглянул на Плещеева с немалым удивлением. Сложил грамоту и порвал ее на мелкие клочки. К столу вернулся хмурым. Обрывки грамоты заметно жгли ему руки. Искал глазами огня, да в келье не нашлось ни одной свечи.
Стольник угадал, что ищет Скопин и шепнул ему :
— Сжечь?
— Сжечь, а пепел развеять, — приказал Скопин. Подошел к Плещееву и негромко, но внятно произнес : — Скажи рязанцам, что не дело они затеяли. Поспешай к Ляпунову, как бы чего и хуже не вышло!
Когда разошлись воеводы, Делагарди спросил:
— Опять кого-то поляки разбили?
— Хуже! — ответил Скопин. — Нашим я не хотел говорить, тебе доверюсь. Рязанцы пишут, что готовы царя Василия свести с престола, а мне предлагают царство. Опять смута!
— Где обрывки письма?
— Велел сжечь.
— Почему не сам сжег? Где печь? Идем поглядим
В переходе между кельями топилась печь.У затопа сидел стольник и мешал в печи кочергой.
— Сжег? — спросил Скопин.
— И пепла не осталось, — ответил стольник.
Пепла действительно не осталось, но письмо стольник не сжег, а отдал его писарю. Стольник и писарь ни на шаг, на на минуту не расставались со Скопиным. Передавая их на службу племяннику, Шуйский говорил:
— Даю тебе верных слуг. В главной нужде при тайной пересылке им доверься. То мои очи, то мои уши.
Скопин уходил в Новгород, чтоб, соединившись со шведами, защищать царя Василия. Ему и в голову не приходило строить какую-либо крамолу против дяди, и в догад не вступало, что царь приставил к нему не охранителей, а соглядатаев. А если бы и вошло в догад, нисколько не обеспокоило бы, ибо никакой крамолы не собирался затевать против царя.
Скопин и Делагарди вернулись в келью. Скопин видел, что его друг обеспокоен.
— Что тебе далось это письмо? Сожгли?
— Такие письма своими руками сжигают, не полагаясь на чужие руки.
— Обрывки-то?
— Обрывки склеить можно.
— Кому это нужно?
— Если сие никому не нужно, то не было нужды сжигать это письмо. Знать бы тебе, что тем, кому цари доверяют войско, всегда опасны царям. У тебя в руках войско, а у царя что? Корона на голове? Так ее живо могут снять. Не мне бы тебе говорить. Нарушаю я заповедь для каждого чужестранца в чужие дела не вступать.
Нарушаю, потому как ты молод и люб мне. Хотя бы и я не старик, но повидал более твоего. Шел сюда мало о вас знал. Совсем не знал русских людей. Ныне мне многое удивительно. А удивительнее всего видеть, как не дружны между собой русские люди. Из Рязани подали голос, что не люб царь Василий. А цар разве не видит, что он не люб русским людям? Потому вечный у него страх, что от него откажутся, а другого на его место поставят. Страх плохой советчик государю, потому и опасаюсь за тебя, Михайло!