* * *
Зимой на Хаммарсё мало отдыхающих, а те, кто все-таки приезжал сюда, наотрез отказывались называть себя туристами. Летом они и носа бы не сунули на остров, ведь тогда остров сам на себя не похож. Летом Хаммарсё расцветает, приобретая некое особое обаяние, однако все его летнее очарование — лишь иллюзия. «Посмотри на меня — на мою красоту в бледных лучах вечернего солнца, посмотри, как я танцую с красными маками в волосах». Нет, те, кто приезжал зимой, любили остров за серые скалистые пейзажи, за безутешный холодный ветер, длинные ночи, темное пустынное шоссе и безлюдное побережье. Зимой небо сливалось с землей и становилось белым, серым или черным. Неизменным. Незыблемым. Лишь тот, кто отваживался снять шапку и не боялся отморозить уши, слышал звуки острова. Море — оно было там всегда. Шум моря не слышать невозможно. Однако звучал и лес — ветер в верхушках деревьев, чья-то тяжелая поступь по замерзшему снегу и звук тяжелого дыхания — вдох-выдох. Звук человека, знающего дорогу и ловко пробирающегося через кусты и ветки, между заваленных снегом елок. И там, в конце тропинки, которая не похожа на тропинку и настолько завалена снегом, что не похожа даже на полоску земли, будет небольшая полянка. Здесь тот, кто приехал на остров зимой, остановится. Закончив свой путь через кусты и заросли, он остановится и выпрямится. Чтобы добраться сюда, ему пришлось сгибаться в три погибели и даже порой ползти на четвереньках, и именно сейчас, когда он выпрямился и вытянул вверх руки, сквозь облачную пелену проглянуло солнце и зажгло снег, так что снежинки — на земле, на деревьях, на влажном лице и в волосах — заискрились и засияли.
Чтобы не ослепнуть от этого внезапного яркого света, ему пришлось зажмуриться, но, открыв вновь глаза, он увидел, что домик по-прежнему здесь. Ветхий домик с заваленной снегом крышей. А рядом с домиком, в сугробе, — тележка, доверху наполненная камнями.
* * *
Как-то весной Симона позвонила Исаку и сказала, что если он собирается и дальше приезжать на остров, то дом необходимо полностью отремонтировать. Или же пусть продает его. Так продолжаться больше не может.
«Да, не может», — согласился Исак и сообщил, что опять стал дедушкой. У Эрики родился сын. Ох, как же это замечательно! Исак сейчас в Лунде, а Эрика с сыном и мужем — в Осло, поэтому Исак еще не видел внука. Однако он обо всем позаботился: его старый друг и коллега готов был принять роды у Эрики, но Эрика конечно же воспротивилась. Не нужны ей никакие врачи. «Папа, я сама справлюсь, — сказала она, — вполне достаточно, если ко мне время от времени будет заглядывать акушерка, а коллеги твои пускай не вмешиваются». Эрика и сама почти стала врачом… А Симоне об этом известно? Что Эрика решила стать врачом, как и он, Исак? Мальчику уже три месяца.